Сын Эльпиды, или Критский бык. Книга 2. Дарья Владимировна Торгашова

великодушная госпожа спасла тебя – а значит, спасла и меня, и всех остальных!

      И Артабаз низко склонился перед египтянкой, стоявшей рядом со мной.

      – Да будет твой путь всегда устлан розами, благороднейшая, – как твое сердце уже сияет светом истины, озаряя твою жизнь…

      Я перевел слова моего слуги. И Анхес невольно улыбнулась его изысканной любезности.

      – Ты красиво говоришь – хотя из моих уст этот язык никогда не прозвучит, – ответила она персу. – Но я понимаю, почему твой господин так тебя ценит.

      Артабаз снова поклонился. А потом я обнял моего верного помощника и благословил: от него теперь, как раньше, пахло свежестью, и на нем были надеты новая белая юбка-схенти, египетского покроя, и сандалии из пальмовых листьев. Жрецы остались довольны его работой по хозяйству – и пока что я мог быть за него спокойным.

      Я тоже теперь был одет по-египетски – мне дали такую же белую набедренную повязку-схенти и легкую накидку, которая драпировалась на правом плече. Врач дал мне с собой баночку своего драгоценного снадобья, которым я мог бы мазаться сам. Я тщательно вымылся, мне подрезали особым ножичком бороду и ногти, и я приобрел почти приличный вид – хотя знал, что на меня все равно будет обращать внимание каждый встречный египтянин…

      Мы с госпожой Анхес коротко обсудили, как мне теперь быть. Моя избавительница предлагала мне свое гостеприимство – и я понимал, что на какое-то время мне придется задержаться у вдовы Исидора. Мне нужно было залечить мою ногу и хорошенько обдумать, как помочь остальным – и с чем вернуться обратно в Карию. Я не мог бросить моих спутников в беде, как бы они ни относились ко мне… и не мог опять предстать перед царицей, покрыв себя таким позором: только если не останется никакого другого выхода!

      Мы с Анхес, в сопровождении одного из младших жрецов, прошли к лодке. Там ее дожидались собственная охрана и служанка. И эту большую расписную барку из кедра я сразу вспомнил – она принадлежала бабке Поликсене: а теперь все, что нажили в Египте ионийская царица и ее муж, а потом их единственный сын Исидор, целиком досталось Анхес. Я ощутил мгновенную сильную неприязнь к этой женщине: выходило так, что сирота из Дельты немало выиграла от смерти мужа!..

      Я тут же сердито одернул себя и обругал. Уж я-то ни в каком случае не мог быть ей судьей – только вечным должником!

      Мы отчалили… Путь вверх по течению, да еще и в половодье, обещал быть долгим. Но Анхес, похоже, путешествовать было не внове.

      Я стоял на нагретой солнцем палубе, наслаждаясь видами, которых был лишен: мне открылись затопленные пшеничные и ячменные поля. Вода скоро отхлынет, щедро удобрив их темным илом.

      Потом ко мне подошла Анхес.

      – Лучше тебе поменьше находиться на палубе. Иди в каюту.

      Я вздрогнул; потом кивнул. Я совсем забыл, кто я такой!

      Анхес проводила меня в единственную каюту – как я помнил, довольно большую и обставленную со всеми удобствами: там были и кровать, и туалетный столик хозяйки, и сундуки, полные ее вещей. Пахло кипарисом и лотосовым маслом. Я покраснел, обернувшись к моей спасительнице.

      – А