Операция «Бременские музыканты». Валерий Гусев

Во сейчас будет! Он же не знает, что у него в подвале творится.

      – Надо его предупредить! – сказал Алешка, и мы бросились навстречу машине, размахивая руками так, будто собирались остановить курьерский поезд у разрушенного бурей моста.

      Грибков затормозил и высунул голову в окошко.

      – У вас там, в доме!.. – заорали мы. – Там такое случилось!..

      – Что? Что случилось? Пожар?

      – Там какие-то чужие люди… Чей-то дедушка без головы… Кто-то воет изо всех сил… По-английски ругаются.

      Вместо того чтобы испугаться, Грибков тоже сначала ругнулся, а потом рассмеялся:

      – Фу! Ну вы даете! Да это мои дураки охранники развлекаются. Делать им нечего – английский изучают, я им аудиокассеты подарил.

      Он улыбнулся во весь рот, но глаза у него были сердитые и озабоченные.

      – Идите, дети, занимайтесь своими делами.

      И он поехал к дому. А в машине у него – опять большие коробки, на которых нарисованы банки с пивом и пельмени с мясом.

      Мы пошли домой. Немного смущенные, с одной стороны, и сильно задумчивые – с другой. Объяснение Грибкова нас не убедило.

      – Врет он все, – сказал Алешка. – По глазам видно.

      Мама развешивала белье на веревке, папа сидел с газетой на ступеньках дома. Родители нам обрадовались.

      – Какое счастье! – сказал папа, сворачивая газету.

      – Какое? – недоверчиво спросили мы, чувствуя очередной подвох.

      – Огромное, – улыбнулся очень довольный папа. – Мама затеяла стирку, и у нее опять кончилась вода. – Папа сладко потянулся. – И она хотела послать меня к колодцу.

      – Ну и сходил бы, – буркнул Алешка, – раз такое счастье привалило.

      – Счастье не в том, – сказал папа. – Счастье в том, что вы вовремя вернулись. Берите ведра.

      – Да? Мы сегодня уже ходили за водой. Твоя очередь.

      – А у меня выходной!

      – А у меня не бывает выходных, – сказала мама, встряхивая мокрую простыню. – Заодно обменяйте баллоны для плитки.

      Ничего себе – заодно! Колодец вон на том конце поселка, а обменный пункт вообще в другом месте. В поселке городского типа.

      Но спорить было бесполезно. У них ведь три высших образования. Против одного нашего неполного среднего.

      Мы взяли три ведра и, нарочно погромче ими брякая, пошли на колодец.

      Вообще-то я люблю за водой ходить. Мне нравится, когда пустое и звонкое ведро, стукаясь боками о сруб, опускается в темную прохладную глубину колодца. Нравится, как оно там всплескивает, достигнув воды, как оно молча тонет и тяжелеет. А когда поднимаешь ведро, вращая скрипучий ворот, то с него звучно падают в далекую глубину тяжелые холодные капли. Но особенно мне нравится переливать воду в свое ведро. Вода – свежая, чистая, с каким-то особым глубинным запахом – падает тяжелой тугой струей, а ледяные ее брызги, как ни старайся, обязательно попадают на ноги.

      Я люблю за водой ходить. Только почему-то приходится это делать всегда не вовремя. Только, например, размечтаешься о чем-нибудь интересном после обеда, а тут вдруг