Операция «Бременские музыканты». Валерий Гусев

я, когда мы отдышались. – Могли бы еще что-нибудь выведать у него полезное.

      – Мы и так все узнали, – сказал Алешка.

      – Ну и что? Он бы нам еще пригодился. Зачем ты его обругал?

      Алешка помолчал – по глазам видно, – возмущаясь моей недогадливостью.

      – Вспомни Штирлица. Он говорил: запоминается в разговоре всегда последняя фраза.

      – Ну и что? – все еще не понимал я.

      – Что, что? Станут они с Грибком разговаривать. Васек скажет:

      «Вот, значит, пацаны заходили, соседи ваши по даче». – «А что им надо?» – «Да ничего. Обозвали дураком и убежали».

      Логика, конечно, в его словах и действиях была. Но логика глупая. Продавец этот теперь нас хорошо запомнит. По последней фразе. Когда тебя дураком обзывают, это долго не забывается.

      Тут мы еще вспомнили, что ничего не купили на сдачу, осторожно, как партизаны, вернулись на рынок, выбрали небольшой моток лески, два поплавка и крючки. А по дороге домой вырезали в овраге, где росли длинные кусты орешника, два удилища.

      Родители нам искренне обрадовались.

      – По глазам вижу, – сказала мама, – что за баллонами вы в Москву ездили.

      – А по времени, – прибавил папа, не отрываясь от газеты, – пешком ходили. В Петербург.

      – А ты вообще что тут делаешь? – рассердился на эти упреки Алешка. – Почему не на работе? У нас-то каникулы.

      И тут папа обронил, не отрываясь от газеты, странную фразу:

      – С чего ты взял, что я не на работе?

      И сказал он это таким тоном, что сразу стало ясно: уточнять нет никакого смысла, все равно ничего больше от него не услышишь.

      Я подключил к плитке свежий баллон, отрезал кусок хлеба для наживки, мы наладили удочки и пошли на карьер.

      Это очень красивое место. Живописное. Похожее на дикий каньон, как в фильмах про ковбоев.

      Когда-то здесь добывали песок и вырыли экскаваторами громадную яму, в которой сохранилась дорога в самый низ для самосвалов. Она обвивала склоны, как большая змея, а все вокруг уже начало зарастать дикими травами и кустарниками, а на самом дне была чистая-пречистая вода, кое-где со стройными мохнатыми камышами по берегам. Озерцо такое получилось. Полное всяких удовольствий. И поглядеть на него приятно, и искупаться здорово, а уж карасей здесь развелось – хоть руками лови.

      Мы наживили и забросили удочки и стали вполголоса, чтобы не спугнуть рыбу, обсуждать свои детективные дела.

      – Никаких англичан в подвале нет, – сказал я, уставясь на поплавок. – И безголового привидения скряги-дедушки с монстрами тоже. Это мы слышали отрывок из ужастика…

      – «Плюнь на дедушку», – уточнил Алешка. – И в тот раз, когда они орали в доме, тоже не было никаких преступлений. Опять какой-то ужастик по видаку.

      – Это, я тебе скажу, парень, – задумчиво проговорил я любимую фразу Пал Данилыча. – Не так все просто. Ты же сам сказал – ни видака, ни телевизора в доме нет.

      – В доме нет, – согласился Алешка, перебрасывая удочку. – Все у них в подвале.

      – А зачем такие сложности? Зачем это скрывать? Ну любит этот Грибков смотреть ужастики, ну и что? Вон наш