Полное собрание сочинений. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Лев Толстой

с царицей. – Юлий Карлыч держался за царицу и курил из длинной трубки, стоявшей на полу.

      – Это что за гром! – сказал он, оборачиваясь, как влетел Федор Простой.

      – Ты откуда?[430]

      – Гвардия? пети зенфан але куше дормир (это говорила дома барышня приживалка, обоим одинаково знакомая), – закричали они друг на друга, говоря глупые слова и помирая со смеху без смешной причины, но только от радости. Берг даже улыбался, хотя чувствовал себя чужим между этими двумя друзьями.

      – Ах вы, полотеры проклятые! чистенькие, свеженькие точно[431] с гулянья, – кричал[432] Ростов так громко, что хозяйка высунулась из двери посмотреть на крикуна. – Ну рассказывай, когда видел моих. <Проходили> через Спасское? Что Наташка моя милая?

      – Какже мы дневали в[433] Спасском в вашем, – вмешался Берг, – какой прием был войскам от вашей маменьки.

      – А, Берг, здравствуйте,[434] – сказал Простой, протягивая покровительственно руку штабс капитану гвардии и ротному командиру.

      – Видели всех, – отвечал Борис, удивляясь на свободу обращения и на мужественность лица своего старого товарища,[435] – но давно, но вот письма и здесь получи, я привез тебе шесть тысяч рублей. А Наташа, Наталья Ивановна, – поправился он, – без тебя совсем другое стала…

      Простой подвинул стул, сел верхом на него и рукавом сшвырнул на диван все шахматы.

      – Ну их к чорту. Садись, рассказывай. – Борис удивлялся на это армейское молодечество, которое так усвоил себе Простой и которое он теперь перед гвардейцами, как ему казалось, нарочно утрировал. В сущности же теперь только в первый раз сам Ростов, примеряя себя к старым отношениям, чувствовал, насколько он вырос. Всё ему казалось ясно, легко. Он, заставляя удивляться своей развязности, сам в первый раз удивлялся на нее.

      – Знают они об наших делах? Знают, что я произведен? – спрашивал он.

      – Где же знать, мы только теперь узнали, – отвечал Борис, не переставая любуясь [и] улыбаясь на своего[436] друга. – Ты был в деле? – спросил он.[437]

      Простой небрежным движением[438] тряхнул по своему солдатскому Георгию, выдвинул свою подвязанную руку и улыбнулся.

      – Энс, Шенграбен, корнет и представлен в поручики, – прибавил он. Но он тотчас же переменил разговор.[439]

      – Ну, а твой старый пес[440] Алексей тут?

      – Тут.

      – Эй! чорт[441] Алешка!

      Вошел добродушный и видимо хорошего дома слуга.

      – Поди сюда, целуй меня, старый кобель! – И он обнял его.

      – Имею честь поздравить ваше сиятельство.

      – Ну, давай полтинник за извощика заплатить, – сказал он, напоминая те времена в Москве, как он занимал у старика по гривенникам. Старик, приятный[442] и приличный всегда, засмеялся.

      – Извольте, ваше сиятельство, офицеру и кавалеру поверить можно, – и стал доставать из кармана.

      – О, гвардия на политике

430

Зач.: Ах, чорт тебя возьми!

431

Зач.: на Невском

432

Зачеркнуто: Простой

433

Зач.: в Лысых Горах у князя Волконского

434

Зач.: батюшка

435

Зач.: они не сердятся на тебя нисколько

436

Зач.: героя и

437

Зач.: – А это что? Кремс, и отступленье. Нет, брат.

438

Зач.: старого воина

439

Зач.: которым он любил всегда капризно руководить по своему. Он всегда начинал говорить об одном, и как только все следовали за ним, он вдруг бросался совсем на другой предмет, переводил всех за собой и опять тотчас же бросался в другое. Теперь он не ответил на поздравленье Берга и спросил о старом слуге Бориса.

440

Зач.: Никита

441

Зач.: Никитка

442

Зачеркнуто: чистый