Джульетта. Энн Фортье

галантностью. – В противном случае мы бы не поверили, что она Толомеи. – Он взглянул мне прямо в глаза, прежде чем отпустить руку. – Не так ли, мисс Джейкобс?

      Это был странный момент. Алессандро явно не ожидал встретить меня на концерте, и его реакция была неприятна и мне, и ему самому. Но я не виню его за допрос с пристрастием – в конце концов, я ему не перезвонила, после того как он заходил в гостиницу три дня назад. Все это время его визитка лежала на моем письменном столе, как плохое предсказание из китайского печенья, и лишь сегодня утром я наконец разорвала ее надвое и бросила в мусорную корзину, рассудив – если он действительно хотел меня арестовать, давно бы так и сделал.

      – Не правда ли, Джульетта сегодня выглядит особенно прелестно, Сандро? – сказала Ева-Мария, неправильно растолковав напряжение между нами.

      Алессандро выдавил улыбку:

      – Колдовское очарование.

      – Си-си, – вмешался в разговор президент банка, – но кто охраняет наши деньги, пока вы тут?

      – Призраки Салимбени, – ответил Алессандро, по-прежнему глядя прямо мне в глаза. – Это огромная сила.

      – Баста! – Довольная в душе его словами, Ева-Мария притворно нахмурилась и хлопнула его по плечу скатанной программкой. – Все там будем рано или поздно. А сегодня давайте наслаждаться жизнью.

      После концерта Ева-Мария настояла, чтобы мы поехали куда-нибудь ужинать втроем. Когда я запротестовала, она пустила в дело козырь своего дня рождения и сказала, что в эту особенную ночь, «когда она перевернет очередную страницу возвышенной и жалкой комедии жизни», ее единственное желание – поехать в любимый ресторанчик с двумя любимыми людьми. Как ни странно, Алессандро не возразил ни словом. В Сиене явно не принято противоречить крестным матерям в день их рождения.

      Любимый ресторан Евы-Марии был на улице Кампане, то есть на территории контрады Орла. Ее любимый столик, как я сразу догадалась, стоял на высокой веранде снаружи, напротив закрытого на ночь цветочного магазина.

      – Стало быть, – сказала она мне, заказав бутылку игристого белого вина и легкую закуску, – оперу ты не жалуешь.

      – Вовсе нет! – запротестовала я, сидя в неловкой позе – мои скрещенные ноги едва умещались под столом. – Я обожаю оперу. Домоправитель моей тетки без конца слушал оперную музыку, особенно «Аиду». Дело не в этом… Аида по сюжету была эфиопская принцесса, а не чучело, разменявшее шестой десяток и шестидесятый размер одежды, извините.

      Ева-Мария искренне засмеялась:

      – А ты поступай как Сандро – закрывай глаза.

      Я покосилась на Алессандро. На концерте он сидел позади меня, и я чувствовала на себе его взгляд все два часа.

      – К чему? Ведь поет все та же дама!

      – Но голос исходит из души! – заспорила Ева-Мария за своего племянника, подавшись ко мне. – Все, что от тебя требуется, – слушать, и ты увидишь Аиду такой, как она действительно была.

      – Это очень великодушно. – Я взглянула на Алессандро. – Вы всегда