Сволочей тоже жалко (сборник). Виктория Токарева

проживают стационарно, поскольку в поселке все удобства: газ, свет, вода и телефон.

      Бедные – сдают. Аренда здесь дорогая, поэтому снимают состоятельные люди, новые русские, или, как говорят французы, «нувориши», – недавно разбогатевшие.

      Рядом с моим домом снимает некий Владик. По вечерам у него грохочет музыка, слышен смех. Весело. Поговаривают, что он держит рынок.

      Я иногда вижу этого Владика. Элегантный, как принц Чарльз, но плюет в землю.

      Я заметила, что работяги, которые строят здесь каждое лето, тоже плюют в землю. А интеллигенция – не плюет. Какова причина?

      Может быть, скапливается слюна с похмелья. А может быть – это жест самоутверждения: плевал я на все. Непонятно. Хочется спросить, но я стесняюсь. Вопрос некорректный. Да и какая разница?

      Владик договорился с Катькой-фармазонкой насчет молока, и она привозила ему трехлитровую банку по четвергам.

      В очередной четверг Катька вошла в калитку и увидела два трупа: Владика и его шофера. Оба лежали лицом в землю в позе бегуна.

      Милиция установила, что киллер перелез через забор и ждал Владика на участке. Владик приехал поздно, в три часа ночи. Вылез из машины. Киллер выстрелил ему в спину.

      Молодой шофер бросился бежать и почти добежал до калитки, но пуля догнала его. Он упал прямо перед калиткой. Об него и споткнулась Катька. Она замерла на мгновение, потом выронила банку с молоком и выскочила на дорогу. Бросилась бежать к конторе, где сидел комендант.

      Катька мчалась изо всех своих сил и возможностей, ее груди (десятый размер) мешали движению.

      Позже я спросила у Люськи:

      – А в чем причина? Почему Владика убили?

      – Не поделился, – коротко ответила Люська.

      – Чем? Деньгами?

      – А чем же еще? – удивилась Люська. – Конечно, деньгами.

      – И что, за это убивать? Неужели деньги важнее жизни?

      – Его, наверное, предупредили, – предположила Люська. – Он знал на что идет.

      – Он думал, что пронесет. Не посмеют.

      – Листьева не побоялись убить, а Владик кто? Кому он нужен?

      – Своей матери, – сказала я.

      – И всё. Делов-то…

      Я заметила: Люська ожесточилась за последнее время. Она выгнала Володьку из дома. Он спал в слесарной мастерской. По вечерам собирал в парке бутылки.

      Криминальные девяностые накрыли страну. Человеческая жизнь не стоила ничего. Смерть собирала свой урожай.

      Жилистая Ольга ходила по поселку с черным лицом. У нее в Москве убили сына.

      Кто? За что? Узнать было невозможно. Обрублены все концы. С Ольгой никто не хотел разговаривать. Куда бы ни обращалась, ее не слушали. Смотрели сквозь, будто она не человек, а привидение.

      Ольга сунулась к самой большой знаменитости поселка. Он составлял нашу гордость, этакий козырный туз в колоде. Он впустил Ольгу в дом, выслушал с подобающим лицом.

      Ольга попросила Туза выйти по своим каналам на самого главного генерала. Пусть генерал все выяснит и накажет виновных или хотя бы – объяснит.

      Козырный Туз посочувствовал, покивал, пообещал, но никуда звонить не стал. Он