Сильнодействующее средство. Эрик Сигал

небезразлично, кем она в конечном счете вырастет. И в отличие от тебя я хочу, чтобы она стала взрослым – и счастливым! – человеком. Я не хочу, чтобы она пала жертвой родительской тяжбы.

      Рей слушал молча, рассчитывая, что, выпустив пар, Мюриэл поостынет. Тактика себя оправдала, и в конечном счете Мюриэл ничего не оставалось, как капитулировать.

      – Забирай ее, если это так необходимо, но хотя бы не вычеркивай меня из ее жизни.

      Муж быстро согласился на ее условия перемирия, которое правильнее было бы назвать безоговорочной капитуляцией. Не показывая своего триумфа, он тихо произнес:

      – Клянусь тебе, этого хочет сама Изабель. Можешь ее спросить. В Беркли один из самых сильных физфаков в мире. Все каникулы мы будем проводить дома, обещаю тебе. – Помолчав, он спросил: – Ну что, договорились?

      – Да, – тяжело вздохнула Мюриэл. – Только семьи у нас больше нет.

* * *

      Едва отъехав от дома, Изабель забеспокоилась:

      – Папа, ты мою скрипку взял?

      Отец сурово повернулся к ней:

      – Вообще-то я…

      – Тогда вернемся.

      – Дорогая, я это сделал намеренно. Ты теперь студентка, и на развлечения у тебя времени не будет.

      – Но ты же знаешь, я так люблю играть…

      Рей не ответил.

      – Папа, я знаю, ты считаешь, что скрипка как-то привязывает меня к дому. Но клянусь тебе, она нужна мне сама по себе!

      – Конечно, конечно, – поспешно согласился отец. – Извини, это я виноват. Я попрошу, чтобы нам ее прислали.

      – Или мама привезет, когда приедет в гости.

      С угрюмым видом Реймонд ответил:

      – Да-да… Конечно.

      Это прозвучало не слишком убедительно.

* * *

      24 августа

      В начале нашего путешествия я чувствовала возбуждение и радость, как чувствовал бы на моем месте каждый человек, отправляющийся в дальние края. Но чем ближе мы подъезжали к Беркли, тем страшнее мне становилось.

      Одно дело – выполнять вузовские задания под руководством собственного отца. И совсем другое – насколько я могу себе представить – сидеть в аудитории со студентами, которые вдвое тебя старше и, возможно, вдвое умней. Папа всеми силами старался меня успокоить, и мы даже детально изучили с ним университетский каталог (он вел машину, а я читала вслух), чтобы убедиться, что мы выбрали нужные учебные курсы.

      Если не считать «Введения в мировую литературу», на котором я сама настояла – хотя папа грозился все равно меня от него освободить, – все остальные предметы были из категории продвинутых. Мы выбрали пять разделов физики – квантовую механику, электромагнетизм, оптику, теорию элементарных частиц и физику твердого тела.

      Кроме того, мы будем много заниматься прикладной математикой – там есть такие курсы, как «Вычислительные системы» и «Программные комплексы».

      Мне кажется, благодаря разговору на научные темы мы худо-бедно справились с нахлынувшими переживаниями.

      И все равно, оказавшись в Беркли, я почувствовала себя на грани паники. А когда