Сильнодействующее средство. Эрик Сигал

предположение, – ответил он. – Ну скажи, при всех твоих заслугах, так ли уж обязательно было хвастаться тем, что ты отстаивала чье-то право на аборт, перед женщиной, страдающей бесплодием?

      – Перестань, Адам, – рассердилась Тони. – Извини, если я, как ты говоришь, «хвасталась». Но ведь Лиз живет в реальном мире, в котором большинство женщин могут иметь детей и рожают их. Ты же не можешь всю жизнь ограждать ее от разговоров, травмирующих ее психику.

      – Ладно, не нужно только седлать моего любимого конька и говорить о деторождении. Просто впредь постарайся быть тактичнее, хорошо?

      Тони уже научилась распознавать момент и, когда требуется, могла сменить пластинку.

      – Вот в чем твоя неотразимость: в тебе непостижимым образом сочетаются трепетность натуры и мужская сексуальность.

      Устоять перед столь явной лестью он не смог. И мгновенно переключился на гораздо более волнующие мысли.

* * *

      Остаток месяца пролетел со скоростью оборотов центрифуги, которая в данном случае разгоняла частицы душевной энергии.

      В последние курортные выходные наступила кульминация.

      Как-то само собой вышло, что сразу после утренней прогулки они занялись укладкой чемоданов. Сборы происходили в той самой спальне, где они провели весь этот счастливый месяц. Теперь же между ними словно происходила беззвучная, но жаркая дискуссия.

      Неожиданно Адам пробурчал:

      – Не хочу, чтобы это кончалось.

      Тони подняла на него взгляд, исполненный боли от предстоящей разлуки.

      – Я тоже, – тихо сказала она.

      После неловкой паузы Адам закончил:

      – Тони, это не должно вот так закончиться.

      – Мы будем в каком-то часе лёта друг от друга, – напомнила она, отлично понимая, что это слабое утешение.

      – Нет, – не унимался Адам, – этого мало. Мы должны быть вместе.

      Он был прав. Именно в этом и заключалось самое главное.

      Тони посмотрела на него и спросила:

      – Думаешь, ты смог бы жить в Вашингтоне? В Институте здравоохранения возможностей не меньше, чем в Гарварде.

      – А может, лучше тебе перебраться? В Бостоне полно знаменитых адвокатских контор.

      – Адам, для меня Вашингтон – совершенно особенное место. Я не могу объяснить словами, что такое динамика политической власти. Я еще в самом начале карьеры – и не только в правительстве. С января я начинаю вести еженедельный семинар по конституционному праву в Джорджтауне, это для меня большая честь.

      – Перестань, Тони, – ласково произнес он. – В стране полно знаменитых юридических школ, и Гарвардская по праву считается самой прославленной.

      Она уронила голову и едва слышно проговорила:

      – Черт, я знала, что этим все кончится. Я только не знала, что будет так больно. У меня просто сердце рвется на части.

      Адам в тот же миг заключил ее в объятия.

      – Пожалуйста, Тони, – взмолился он. – Я люблю тебя. Ты мне нужна. Обещай, что хотя бы подумаешь.

      – А ты думал, почему я весь месяц так мучилась?

      – Послушай, давай