Семнадцать мгновений весны (сборник). Юлиан Семенов

немецкую, золингенской стали.

      – Какая лучше?

      – Конечно, немецкая.

      – Почему «конечно»?

      – Потому что фирма солидней.

      Гестаповец распахнул свой черный портфель и достал оттуда ножницы, гребенку и машинку для стрижки волос.

      – Сейчас вы покажете нам свое искусство, – сказал гестаповец. – Согласны?

      И, не дожидаясь ответа Коли, он сухо приказал:

      – Пригласите Торопова.

      – Сейчас же приглашу, господин Шульц, – ответил старик-офицер и вышел из кабинета.

      В голову Коли словно ударило: Шульц! Сначала он не понял, отчего его так ударило. А потом ясно услышал Степку, его рассказ про следователя гестапо Шульца – красномордого и здорового, который уговаривал его выступить на процессе как чекиста-связника.

      А где рация?

      Аня проснулась через час. Ей казалось, что она только на минуту закрыла глаза. Аня увидела незнакомый потолок над головой (она всегда запоминала карнизы потолков и могла по ним безошибочно определять высоту комнаты), и все в ней закружилось, заметалось, напряглось. Но так было только одно мгновение, пока она не увидела возле окна Муху. Он сидел в той же позе, что и час назад, – опершись рукой на подоконник, выкрашенный жирной белой краской.

      Он сидел, закинув ногу на ногу, – уютно, по-довоенному, нисколько не скованно, будто он вовсе не в тылу у немцев, а в штабном домике после возвращения с задания – сидит себе и отдыхает бездумно.

      – Ну, – улыбнулся он, – отдохнула?

      – Хорошо отдохнула.

      – Я на тебя глядел: красивая ты. Зачем таких посылать? Можно кого поплоше…

      – Это почему?

      – Так… Если поплоше какая попадется – не жаль будет.

      – Каждый человек – человек… Да и потом, не в вывеске дело.

      – Ты про душу-то не заводи, не надо, – сказал Муха, – это мы в школе проходили. Рация где? Надо выходить к нашим, в лесу у местных партизан питание кончилось, они теперь немые.

      – За рацией надо идти.

      – У верных людей спрятала?

      – Я ее закопала.

      Муха присвистнул.

      – Теперь черта с два найдешь!

      Аня улыбнулась:

      – Найду. Завтра же найду. Вдвоем пойдем?

      – Нет, втроем. Я еще одного местного в собой прихвачу.

      – Кто такой?

      – Один… парень… Из моей группы.

      – Он не наш?

      – Раз мне помогает, значит наш.

      – Это понятно. Я спрашиваю: его тоже забросили или он местный?

      – Местный. Я его тут вербанул.

      – Как мне называть тебя? Мухой как-то неудобно звать.

      – Я – Андрей. А ты?

      – Аня.

      – А по-настоящему?

      – Я же не спрашиваю, как тебя звать по-настоящему…

      – По-настоящему меня зовут Андрий, вот и вся разница.

      Аня быстро глянула на Муху и подумала: «Что он, с ума сошел – настоящее имя говорит?» Она ничего не сказала ему, села к столику и, достав зеркало, стала причесываться.

      – А ты чего незавитая? – спросил он. – Сейчас модно, чтоб с шестимесячной.

      – Мне не идет.

      –