Дворец из камня. Шеннон Хейл

вырезая эту штуковину. Раз уезжает твоя сестра, ты остаешься.

      Работу в каменоломне Петер считал пустой, нескончаемой. Он уже несколько лет вырезал из кусочков линдера фигурки животных и людей, мечтая о возможности заниматься только этим. Мири чуть было не начала упрашивать Джонса, но вовремя остановилась, вспомнив уроки дипломатии, усвоенные в академии принцесс.

      – Я понимаю, почему вы хотите, чтобы Петер остался. Он не появлялся в каменоломне почти все лето после отъезда торговцев. К тому же семье придется нелегко, когда двое уедут на целый год.

      – Вот именно, – поддакнул Джонс, подозрительно прищурившись. – Это совершенно невозможно.

      – Я бы с вами согласилась, но в данном случае отъезд Петера в Асленд принесет гораздо больше пользы семье, а в дальнейшем и всей деревне. А то сейчас как: торговцы увозят наш камень и ремесленники в Асленде рубят его на куски, чтобы изготовить каминные полки, изразцы и тому подобное, при этом они хорошо зарабатывают.

      – Верно! – воскликнул Петер, вставая. – Почему бы нам не делать эту работу самим, здесь? Я обучусь, и тогда торговцы смогут осенью привозить мне заказы, всю зиму я буду их выполнять, а по весне отправлять готовые изделия.

      – Торговцы увезут в два раза больше изделий, чем необработанного камня, – поддакнула Мири, – а это значит, и выгоды для всех будет в два раза больше.

      Джонс только сильнее прищурился. Мири нервно сглотнула, но все-таки задала решающий вопрос:

      – Я уверена, из Петера получится прилежный ученик, вы еще будете им гордиться. Ну как, отпустите сына?

      Она задержала дыхание. И Петер как будто тоже перестал дышать. Джонс отвернулся к окну.

      – Ладно, – наконец буркнул он и, прежде чем выйти, опустил ладонь на голову сына.

      – Ты потрясающая! – воскликнул Петер, обнимая Мири.

      Он отстранился на шаг и заулыбался, словно ему действительно нравилось смотреть на ее лицо. Потом приступил к завтраку.

      «Почему он не спрашивает меня?» Эта мысль так часто посещала девушку, что уже начала поскрипывать в мозгу, словно ржавые дверные петли. Мири достигла подходящего возраста для обручения. Петеру она как будто нравилась, во всяком случае, ни на кого другого он не смотрел. И все же он до сих пор не произнес важных слов.

      Не смея поднять на него взгляд, чтобы он не догадался, о чем она думает, Мири склонилась над каминной полкой, которую он вырезал, и разглядела деревушку на горе Эскель и горную цепь вдали, прекрасно запечатленную в линдере.

      – Какой гладкий камень.

      – Я его полирую.

      Снаружи донесся знакомый шум. Они бросились к окну и увидели первую повозку из каравана торговцев, которая ехала, размалывая колесами обломки камней.

      Мири почувствовала, что сжимает теплую мозолистую ладонь Петера. Она так и не поняла, кто из них первым протянул руку.

      Они побежали встречать повозки, а с ними – почти вся деревня. Начались торги, селяне продавали линдер, а взамен приобретали продукты и другие припасы. Раньше торговля была хлопотным