Чаша судьбы. Алан Чароит

любить такую негодяйку.

      Склон, сплошь поросший одуванчиками, ближе к подножию становился круче, и Элмерик подал руку Розмари: у той были деревянные башмаки, которые то и дело поскальзывались на суглинке. Девушка грянула на него косо, но помощь приняла. Свободной рукой она придерживала юбки, уже безнадёжно вымазанные в весенней грязи.

      Рябиновый ручей делал здесь поворот, и мост отлично просматривался с места, где они остановились. И тут Элмерик увидел баньши. Она сидела на перилах – скрюченная, сморщенная, похожая на огородное пугало. Обрывки её чёрных одежд развевались, словно траурные знамёна…

      Соколята подошли с наветренной стороны, поэтому не слышали ничего, кроме журчания бурных вешних вод и шума мельничного колеса.

      – Вот, – прошептал Элмерик и на всякий случай спрятался за куст дикого шиповника.

      Джерри и Розмари последовали его примеру.

      Баньши не могла их слышать – они были слишком далеко… но отчего-то всё равно подняла голову, словно высматривая непрошеных гостей.

      – Болотные бесы! – Джерри скрипнул зубами. – Прямо на нас таращится! Ишь, глазницы какие… ну чисто череп!

      – Струсил, что ль? – Розмари негромко засмеялась, но Элмерик видел, что девушке тоже не по себе: кожа на её шее и предплечьях покрылась мурашками явно не от холода. – Это ж баньши! Вспомни-то, они не опасны.

      – Мы про обычных баньши учили, а эта – королевская. – Бард невольно поёжился. – Кто знает, что у них на уме?

      – Я бы хотел узнать, которого из королей она оплакивает. – Джерри говорил так тихо, что Элмерик скорее прочитал по губам, чем услышал его слова.

      – А что, разве не ясно? – Он поскользнулся на влажной траве и ухватился за шиповниковую ветвь, чтобы удержаться. – А-ай!

      Шипы вонзились в ладонь. Джерри скривился и уже чуть громче прошептал:

      – Просил не орать, а сам-то! Скажи, Рыжий, ты совсем дурачок или притворяешься?

      – А что такого-то? – Элмерик подул на ладонь.

      – Сколько королей и королев ты знаешь?

      И тут до барда дошло. Он охнул и с размаху сел на траву, уже не беспокоясь о чистоте штанов.

      Первым ему на ум пришёл, конечно, Артур Девятый. Но никто не говорил, что баньши приходит только к королю людей. Может, она оплакивает Браннана? Или Медб? Если подумать, даже мастер Калахан подходит: низшие фейри до сих пор зовут его королём Лета. А ещё Оона… У эльфов этих королей и королев – просто солить можно. Вот и гадай теперь, почему так изменился в лице мастер Патрик. На окровавленном шарфе не было герба или чего-то подобного, но наставник его явно узнал… Мда, тогда это вряд ли Оона.

      Элмерик вздохнул, а Джерри неожиданно ткнул его кулаком в бок.

      – Думаю, она нас заметила. Глаз не сводит, ща дырку просверлит…

      – Что-то холодно-то! – пискнула Розмари, поплотнее кутаясь в платок.

      – Да это просто солнце за тучку зашло. – Элмерик был почти уверен, что дело вовсе не в тучке, поэтому утешение вышло совсем неубедительным.

      А баньши вдруг выпрямилась