Чаша судьбы. Алан Чароит

вопль, что все выпи на болотах, наверное, передохли от зависти. Элмерик поспешно заткнул уши.

      – Может, она оплакивает Финварру? – Его собственный голос гулко отдавался в голове.

      – Бесы её знают. Наверное… До чего же они бестолковые!

      Фиахна глянул на баньши так, будто хотел проникнуть в её мысли, и та затряслась под его пристальным взглядом:

      – Не смотрите на меня! – Она закрыла своё страшное лицо костлявыми руками.

      Эльф тем временем что-то прикинул в уме и покачал головой:

      – Рик, знаешь, нет. Если бы она рыдала по Финварре, всё бы закончилось в тот миг, когда он решил навеки остаться в Аннуине. И к тому же баньши редко приходят на такую смерть, которая по большому счёту и не смерть вовсе. Кого-то из нас убьют. Уже совсем скоро…

      – Отпустите, господин! Я ничего не знаю… моё дело – плакать о короле.

      – Но кто твой король? – прокричал Фиахна.

      Баньши затряслась и зарыдала пуще прежнего.

      – Спроси её, не могла бы она порыдать где-нибудь ещё? – тихонько подсказал Элмерик. – А то люди в Чернолесье извелись уже, и нос из дома боятся высунуть.

      Бард уже освоился с высотой и теперь с замиранием сердца высматривал таверну в деревне, дом старосты, излучину реки, огромный тис на площади, под которым они когда-то сидели с Брендалин на Мабон… да, как же давно это было!

      – Господин хочет, чтобы я ушла? – Голос баньши задрожал от обиды.

      – Но ведь ты уже доставила весть, так? – Эльф поднял одну бровь.

      – Так.

      – Теперь все знают, что король скоро умрёт.

      – Я постаралась! – Кажется, это всё-таки был не оскал, а улыбка; баньши прямо-таки распирало от гордости.

      – И не будет большой беды, если теперь ты поплачешь где-нибудь в лесу? Там, где никто не слышит.

      – Это не по правилам. Но если господин настаивает…

      – Настаивает! – гаркнул Фиахна. – Господин хочет спать по ночам, а не слушать вой по покойнику. Даже если этот покойник – я сам. Особенно если я…

      Он щёлкнул пальцами, освобождая старуху. Та, издав протяжный вопль, бросилась со шпиля вниз головой. В замковом рве (частью которого был Рябиновый ручей, прежде вращавший мельничное колесо) послышался громкий всплеск.

      – Вот обязательно нужно привлекать к себе внимание! – Эльф поморщился и, размахнувшись, скинул вниз опостылевшую шапку. – Ох уж эти традиции… Ох уж эти баньши!