Сын Эльпиды, или Критский бык. Книга 1. Дарья Владимировна Торгашова

пустынножители. Беднягу мутило два дня подряд, хотя он крепился и ни разу не пожаловался вслух. Но и оправившись, младший сын моей бабки не почувствовал любви к морскому простору, – Исидор вглядывался в горизонт, готовый к опасности, которая могла явиться оттуда когда угодно.

      Однако теперь он разделся и остался в одной белой юбке-схенти и воротнике. Я мог оценить его сложение – он был строен и подтянут: было видно, что этот молодой жрец по сей день не пренебрегал охотой на птиц и плаванием.

      Однажды я спросил, не собирается ли он сам жениться. Исидор был застигнут врасплох моими словами… но потом, видимо, посчитал, что его траур подошел к концу и ему можно обсуждать такие житейские вещи. Мой друг ответил, что уже присматривался к дочерям коптосских семейств, но, скорее всего, найдет себе невесту на севере. Коптосцы слишком недоверчивы к чужакам… и, уж конечно, его семья всегда жила наособицу, хотя Тураи и был потомственным египтянином.

      – Правда, на севере сейчас опять неспокойно, – говорил Исидор, щуря свои черные глаза и оглаживая подбородок. – Люди недовольны правлением наместника и засилием персов.

      Я промолчал – а про себя изумился: неужели остальные египтяне могут быть этим довольны. Или южанам нет дела до собратьев из Дельты, Саиса и Мемфиса, поскольку до их неприветливых краев азиаты не доберутся?..

      Нет, это была не трусость, – а упадок сил, который испытывали в свой час все народы со слишком древней историей, вдруг понял я. Так же, как выродились минойцы, вытесненные эллинами.

      Неужели это ожидает в будущем и нас?.. Нет, о таком даже не хотелось думать!

      На Крите мы с Исидором с удовольствием сошли на берег. Погулять по песку было очень приятно. Было бы чудесно посетить и саму Гортину – я слышал еще от матери о знаменитых Гортинских законах, по преданию, написанных самим Миносом: оттуда брали начало многие спартанские установления. Нынешний, усовершенствованный, свод законов, по словам Эльпиды, был выбит на стене дикастерия – здания общественного суда.

      Однако я опасался оставить без присмотра деньги и вещи, и Исидор тоже отговаривал меня. На другой день мы поплыли дальше.

      Я снова увидел землю Родоса спустя всего два месяца. Но вдали от дома я опять прожил целую жизнь: и эта жизнь, еще неведомая моим родителям, означала для меня окончательный разрыв с прошлым…

      Я расплатился с египетскими воинами, чьи мечи нам так и не пригодились, – однако Исидор сказал, что теперь они подождут его. Не только для защиты: египтяне предпочитали держаться друг друга.

      Конечно же, мои отец и мать должны были оказать гостеприимство Исидору. И я гордился тем, что приведу в свою семью такого родственника. Но я до сих пор помню, как на нас пялились со всех сторон, когда мы шли по улицам Линда; и мучительно краснею, вспоминая, какие замечания отпускали прохожие. А уж про мальчишек и говорить нечего.

      Исидор предусмотрительно велел воинам сопровождать нас до дома – иначе, пожалуй, негодники могли бы начать швыряться грязью.

      Хотя