Шарманщик. Виталий Вавикин

я сам скажу ему, что он идиот?

      – Не надо, – говорит Марта, и ты чувствуешь ее руку на своем плече. – Скажи лучше, что скучал по мне.

      – Я скучал по тебе, – врешь ты, но это лучше, чем возвращаться в густую одинокую ночь. Намного лучше…

* * *

      Горький кофе приводит в чувство.

      – Ты не ночевал дома? – спрашивает тебя сестра.

      Ты киваешь. Прикуриваешь сигарету. Подруга сестры сидит в кресле напротив, скрестив ноги, и просто смотрит на тебя.

      – Нравится? – спрашивает сестра.

      Ты пожимаешь плечами.

      – Мужикам обычно нравятся блондинки, – она пропускает тонкие волосы подруги меж пальцев. – Ее зовут Диана, но ты, если хочешь, можешь дать ей другое имя, – сестра улыбается.

      Ты затягиваешься сигаретой, разглядывая сквозь пелену синего дыма лицо блондинки: никаких эмоций, никаких чувств.

      – Это что, робот? – спрашиваешь ты.

      – Биологический организм, если быть точным, – говорит сестра. – Правительство разрешило выпустить ограниченную серию, чтобы проверить реакцию рынка.

      Ты киваешь, но кофе уже интересует тебя больше, чем эта ненастоящая женщина напротив.

      – А ты знаешь, что физически они такие же, как мы? – не унимается Кэт. – Их выращивают в искусственных матках, изменяя структуру мозга таким образом, чтобы единственным их желанием было служить нормальным людям.

      – Мне это не нравится.

      – У тебя нет воображения! – смеется сестра. – Только представь общество, в котором всю черновую работу выполняют такие как Диана. Они убирают улицы, готовят, воюют за нас, в конце концов, если надо, – Кэт мечтательно прикрыла глаза. – Знаешь, если бы Шмидт не пообещал мне подарить Диану, я бы, наверное, никогда не легла с ним в постель.

      – Ты спала с ним ради этого робота?

      – Что в этом плохого? Разве ты не убивал ради своих идеалов?

      – Не было никаких идеалов.

* * *

      Отец возвращается в полдень. Вы разговариваете о политике и экономическом росте.

      – Ты останешься на годовщину? – спрашивает он как-то между делом.

      – Наверное, нет, – говоришь ты. – Это же была твоя жена.

      – Но ведь Кэт ее дочь, а вы с ней… – отец замолкает.

      Ты вспоминаешь Шмидта. Может быть, его шарманка была права и нет у тебя никакой сестры? И все знают об этом, кроме тебя. Но ты любишь ее как сестру. И это истина. Твоя истина.

      – Когда ты уезжаешь? – спрашивает отец.

      – Может быть, завтра, – говоришь ты. Он кивает…

      Во дворе проткнувшего небо дома Марта гуляет с детьми. Кто-то зовет тебя по имени. Ты оборачиваешься. Единственный друг в этом городе машет тебе рукой. Ты смотришь на него. Смотришь на его сына, закутанного в синенькую шубку и длинный кремовый шарф.

      – А где мать? – спрашиваешь ты.

      Федор улыбается и говорит:

      – А нет матери. Сейчас такое время… Свободная любовь и все такое… Сам понимаешь…

      – Все относительно, – говоришь ты.

      – Да! – смеется Федор.

      Желтый аэрокэб останавливается рядом с вами.

      – Это