Джип, ноутбук, прошлое. Константин Костинов

я думаю, можно и со мной пойти. Если хотите.

      Навряд ли здесь разбойничье гнездо. Да и угонщики машин тоже не ходят косяками…

      – Пойдемте.

      Руслан подергал за железное кольцо калитку, сколоченную из толстых досок. Заперто. Постучал.

      Тук-тук-тук.

      – Гав-гав-гав, – ответили из-за калитки.

      Солидный такой «гав». Серьезный. Баскервильский.

      Руслан хлопнул ладонью по калитке и крикнул:

      – Хозяева дома?

      – Дома, дома… – проворчал недовольный голос. – Полкан, уйди!

      Стукнул засов, калитка бесшумно открылась.

      – Вы кто такие?

      Открывший калитку на племянника не походил нисколько. Разве что на дядьку. На вид лет пятидесяти-шестидесяти, потертый картуз, пиджак, накинутый на плечи. На широкие плечи высокого человека. По росту и комплекции незнакомец очень походил на Ратникова, да и лицом был схож.

      – Мне нужен Гусев, – имя племянника напрочь вылетело из головы Руслана.

      – Ну я Гусев.

      Хорош племянничек…

      – Племянник господина Ратникова? – Руслан протянул записку.

      Старик быстро пробежал ее глазами:

      – А, так вы от Павла? Сашку ищете? Проходите. Полкан, уйди!

      Под ногами крутилась некрупная лохматая собачонка, широкая, как скамейка. Черная, с белой мордой, на которой черной кнопкой выделялся нос. В рупор он лаял, что ли?

      Небольшой дворик, высокое крыльцо, за которым – проход в сад.

      – Мм… – Руслан остановился, ему в спину врезалась Юля. – А где Александр?

      – На речку ушел, верши проверять.

      – А вы, собственно, кто?

      – Проходите в дом, заодно и познакомимся.

      Небольшое помещение, низкий потолок. Справа, за тонкой перегородкой, виднеется русская печь, слева – маленькое окошко. Хозяин дома – слишком уж уверенно себя вел – прошел дальше, за занавеску, закрывавшую дверной проем во внутренней бревенчатой стене.

      Еще одна комната. Справа перегородка, слева – стол, лавки, иконы.

      – Присаживайтесь.

      Сам хозяин сел за стол, Руслан, Юля и Аня сели на лавку вдоль стены. Лазаревич снял шляпу, положил рядом с собой.

      – Лазаревич, Руслан Аркадьевич. – Руслан протянул руку, но рукопожатия не получилось: свою ладонь хозяин не подал. – Моя жена Юлия, дочь Аня.

      – Прямо получаетесь – Еруслан Лазаревич, – хмыкнул тот. – Уж простите старика за назойливость: из каковских будете? Имя татарское, фамилия жидовская, на иконы не креститесь…

      Руслан мысленно проклял себя за забывчивость: в дореволюционной России все было просто пропитано православием.

      – Русский я. Вернее белорус. И фамилия белорусская.

      Получилось немного с вызовом. Да к тому же мгновением позже Руслан понял, что прозвучало крайне неосторожно: о такой нации, как белорусы, если вспомнить Короткевича, в это время старались не вспоминать, и всех белорусов оптом записывали русскими. Так что человек, называющий себя белорусом, – все равно что в наше время чеченец, представляющийся вайнахом…

      Впрочем,