Джип, ноутбук, прошлое. Константин Костинов

макушку, – Юля сообразила что соврать.

      – А врать – нехорошо, – вставила Аня.

      – Нехорошо. Поэтому не бери пример с папы и мамы. Они знают, когда можно врать, а когда нельзя.

      – Значит, если никто не увидит – читать можно?

      – Не стоит. Там и так заряда минут на сорок осталось.

      – Пап, а почему здесь розеток нет? И лампочек?

      – Потому что нет электричества.

      – А почему его здесь нет?

      – Анют, ну я-то откуда знаю? Не провели. Рабочие забастовали и столбы пропили.

      – Папа!

      – Аня, – вмешалась Юля, – света нет, потому что мы – в прошлом. Здесь еще не везде свет есть. Вот только, Руслан, как мы будем здесь сидеть в темноте и без книг?

      – Ну почему в темноте? Вон на столе лампа стоит керосиновая.

      На столе действительно была лампа, с вытянутым, слегка закопченным стеклом и зеленым абажуром, похожим на летающую тарелку.

      – Руслан, – Юля укоризненно посмотрела на мужа, – я понятия не имею, как ее зажигать.

      – Вот как раз пока разберетесь, время и пройдет. Удачи!

      – Ну, Руслан Аркадьевич, так не делается. Пригласили в карты играть – так изволь играть.

      Господин Громов Руслану сразу же не понравился. Хотя и выглядел он вполне солидно – черный костюм, толстая золотая цепь поперек живота, не такого уж и большого, густая ухоженная борода, – но вспоминались при взгляде на него «Тит Титыч», «Кабаниха» и «Что мне не по ндраву будет…». Этакий купец-самодур.

      Впрочем, таких хамов во все времена было достаточно. Вспомнить хоть начальника отдела с прежней работы или декана.

      – Нет денег – под запись. С полкопеечки бы начали…

      Для иллюстрации своих слов Громов закрутил на столе в блестящий шарик крохотную монетку величиной с советскую копейку. С одной стороны – хитрый вензель, видимо означающий инициал нынешнего императора, с другой – надпись «1/2 копейки. 1909». Действительно – полкопейки…

      Руслан сидел и спокойно улыбался. Ругаться он не хотел, а когда один молчит – спор быстро сходит на нет.

      – Ты, Андрей Валерьевич, – пробасил Ратников из своего кресла, – на Руслана Аркадьевича не дави. Чай не в лавке своей, не с приказчиком – с гостем иностранным разговариваешь.

      – Ни в жизнь не поверю, что у человека, у которого есть такое авто, – нет денег.

      – Есть, есть у меня деньги, – только чтобы успокоить Громова, проговорил Руслан, – только я здесь, а деньги – в Нью-Йорке.

      – Большие деньги? – заинтересовался Громов. – Может…

      – Андрей! – Ратников уже просто рявкнул. – Неприлично о денежных делах…

      – А ты на меня не кричи! Не на своих кузнецов орешь!

      – А я думал, вы – кузнец, Павел Юрьевич, – перебил Руслан недовольно запыхтевшего Громова.

      – Мастер я кузнечный, Руслан Аркадьевич. В кузнице при паровом лесопильном заводе господина Андронова.

      В воображении возникла картина дощатого забора, за которым дымят высокие трубы, а у калитки стоят рабочие, в кепках и накинутых на плечи пиджаках. В этом месте, видимо, наслоилось осознание того,