Дорога домой. Пришлые-3. Виктор Гутеев

силовое поле медленно теряло прозрачность. Защитная оболочка, участками по несколько тысяч километров становилась матовой, постепенно скрывая от систем слежения поверхность планеты. В течении получаса из видимости пропали вода и суша, горы и жилые башни, производственные цеха и целые поля выстроенной в ряды готовой продукции. Вместо красавицы планеты люди могли рассмотреть лишь поглощающий любые излучения огромный матовый шар.

      Пожертвовав зондом, убедившись, что функции барьера остались без изменений, командующий затребовал сеанс связи со штабом флота.

      ***

      Звуковой сигнал, предшествующий открытию двери в камеру, прозвучал печальной трелью.

      – Достали, – выругался Алексей.

      Руководствуясь правилами изолятора, поднялся с узкой выдвижной койки и упёрся лбом в прохладную стену. Щелчок магнитного замка и шелест отскочившей в сторону двери в стерильной тишине изолятора показались событием. В камеру вошли. Подождав несколько секунд и не дождавшись команды надзирателя, Алексей плюнул на инструкции и повернулся.

      Заглянув в глаза застывшему на пороге Алексу, сразу понял, какие именно произошедшие с ним перемены ускользнули в зале суда. Таких людей Алексей встречал, таких он называл «человек войны».

      Позже, когда начал интересоваться, узнал, что происходит подобное перевоплощение исключительно от направленности собственных мыслей. Чем дольше человек думает об одном и том же, чем глубже вникает в тематику, тем быстрее в мозгу идёт построение нейронных цепей, которые, укрепляясь, превращают объект постоянных мыслей в смысл существования. Подобное состояние сродни вредной привычке, но войти в него могут лишь единицы. Алекс попал в число тех редких людей, кого война полностью перековала и сделала верным своим союзником. Своего рода каста воинов, в которую помимо воли попадают совершенно разные как по возрасту, так и по социальному положению люди. В их число входят как фанаты военного дела, так и те, из кого кровопролитие вышибло большинство от человека, дав взамен взгляды и рефлексы, необходимые для боевой обстановки. В лихие годины таких ценят и отмечают, но нет людей, которым было бы сложнее сосуществовать с обычной мирной жизнью.

      Об этом Алексей знал не понаслышке. Подобное состояние когда-то стало частью собственной жизни. Алексей помнил, как, будто в болото, погружался в исключающую всё постороннее боевую рутину. Узко ограниченная поставленными задачами жизнь без сострадания, чувств, эмоций начинала нравиться, но на глаза попалась та самая книга.

      Подобранная в разгромленном чеченском селении, с оторванным переплётом и обгоревшими по углам страницами, книга эта за несколько вечеров смогла вытянуть Алексея из трясины равнодушия в тяжёлую, но всё-таки человеческую реальность.

      Смешные детские обиды, засевшие в сердце, растаяли вместе с понятием о трансформации Алекса-человека, в Алекса-воина. Алексей умел мыслить его категориями и знал, что в голове друга засела