Папа сожрал меня, мать извела меня. Сказки на новый лад. Джон Апдайк

о себе новым знакомцам, первым же было его имя.

      Однажды вечером пошел он с друзьями на танцы, и, как обычно, очень многие захотели с ним потанцевать. Люди подходили к нему на танцполе, а он либо танцевал с ними, либо не танцевал, тут все зависело от его самочувствия, да еще от того, кайфуют они или нет, а это он мог оценить и на расстоянии, и в полумраке, и потому, бывало, им до него еще идти да идти, а он уж решает, что они ему без надобности, и поворачивается к ним спиной. В тот вечер на танцах собралась обычная толпа соискателей его благосклонности, одни – вполне, другие – так себе, одни – прекрасные танцоры, другие – просто старательные неумехи. Обычный был вечер, пока не случилось кое-что из ряда вон выходящее. Тиг ни в какие чужие дела не лез, а вроде как танцевал с красивой девчонкой слева, но также и танцевал, вроде как, с миловидным чуваком справа, как вдруг подваливает к нему совершенно отвратный мужик, влезает, значит, в его личное пространство, отталкивает в сторону чувака с девчонкой и начинает препротивно вихлять бедрами и чреслами – танцует, стало быть. Тиг повернулся к нему спиной, однако мужик обогнул его и опять перед ним корячится. Урод он был просто умопомрачительный; Тиг решил, что ему лет пятьдесят с гаком, если не шестьдесят: руки дряблые, подбородков два, а волосы и вовсе ни в какие ворота.

      – Потанцуй со мной, Тиг О’Кейн! – проорал мужик и попытался положить ладони на симпатичные бедра Тига, но тот стряхнул его руки и сказал:

      – Вали отсюда, старый тролль!

      Однако мужик цеплялся к нему еще пару раз, и Тиг еще пару раз обозвал его троллем и прогнал от себя. Мужик наконец ушел, но его мигом сменила отвратная баба, – такая уродина, что могла приходиться троллю сестрой: те же дряблые руки, избыток подбородков и на голове хрен знает что.

      – Вали отсюда, старая ведьма! – закричал Тиг, не дожидаясь, когда и она попросит потанцевать с ней, и отвернулся, и заспешил танцующей походкой на другой край танцпола.

      Однако старая ведьма еще трижды отыскивала Тига: один раз в самой середке танцпола, другой – в баре и наконец – в очереди к мужской уборной. Стоит он там, в чужие дела не лезет, и вдруг – здрасьте вам – кто-то ему шею сзади щекочет. Обернулся и увидел все ту же бабищу.

      – Эй, малыш, – сказала она. – Потанцевать не желаешь?

      – Это ты меня трогала? – спросил Тиг.

      – Может, я, может, не я, – отвечала она. – Не об этом речь. Вопрос не в том, а вот, не хочешь ли ты потанцевать со мной?

      – Оставь меня в покое, – сказал Тиг. – Ты что, английского не понимаешь?

      – Спрашиваю в последний раз, Тиг О’Кейн, – сказала женщина. – Станешь со мной танцевать?

      – И за вермильон лет не стану, – ответил Тиг и легонько так оттолкнул ее, о чем сразу и пожалел, хотя она не то чтобы упала, а только отступила, спотыкаясь, на пару-тройку шагов.

      – Это долгий срок, Тиг О’Кейн! – сказала старая ведьма и засмеялась, глядя ему в лицо, а Тиг удивился – откуда ей и мужику известно его имя? – он хоть принят в бой-бэнд, но прославиться-то еще не успел.

      – Угробили