Пена дней. Борис Виан

Она самостоятельно выбралась на волю и отгрызла кусочек мыла, похожий на леденец.

      – Какая же ты лакомка! – сказал Колен. – Только смотри не испачкай все мылом.

      Он прошел к себе в комнату и надел пиджак.

      «Николя, видимо, ушел… Вот кто, наверное, знаком с удивительными девушками. Говорят, отейльские девочки, а они, как известно, мастерицы на все руки, охотно поступают в прислуги к философам».

      Он притворил за собой дверь.

      «В левом рукаве подпоролась подкладка… И как назло, у меня больше нет изоляционной ленты… Что ж, приколочу гвоздиком…»

      Входная дверь захлопнулась за ним со звуком, напоминающим шлепок по голой заднице… Он вздрогнул.

      «Надо думать о другом… Хотя бы о том, что я могу сломать себе шею, сбегая с лестницы…»

      Ворс светло-лиловой ковровой дорожки был вытерт только на каждой третьей ступеньке – Колен в самом деле всегда перепрыгивал через две ступени. Вдруг он зацепил ногой медный прут, прижимавший дорожку, и, чтобы удержать равновесие, схватился за перила.

      «И поделом мне, нечего думать о всяких глупостях. Я глуп, ты глуп, он глуп!..»

      У него заболела спина. Только внизу он понял, в чем дело, и вытащил из-за ворота злополучный медный прут.

      Дверь подъезда захлопнулась за ним, издав звук поцелуя в голое плечо.

      «Интересно, что я увижу на этой улице?»

      Прежде всего он увидел двух землекопов, которые играли в «классики». Брюхо того, что потолще, сотрясалось не в такт его прыжкам. Биткой им служило распятье, но без креста, одна лишь фигурка, выкрашенная в красный цвет.

      Колен прошел мимо. Слева и справа возвышались красивые здания из саманного кирпича. В одном из окон появилась женская головка, над ней, словно нож гильотины, нависла открытая фрамуга. Колен послал красотке воздушный поцелуй, а она вытряхнула ему на голову серебристо-черный шерстяной коврик, которого терпеть не мог ее муж.

      Магазины оживляли до жути унылые фасады больших домов. Внимание Колена привлекла витрина: «Все для факиров». Он отметил, что за эту неделю резко подскочили цены на спальные гвозди и стеклянный салат.

      Потом ему повстречалась собака и еще два человека. Холод приковывал людей к домам. А те, кому удавалось вырваться из его оков, оставляли на стенах примерзшие клочья одежды и умирали от ангины.

      На перекрестке полицейский сунул голову под пелерину и стал похож на большой черный зонтик. А официанты из ближайшего кафе водили вокруг него хоровод, чтобы согреться.

      Влюбленные целовались в подворотне.

      – Я не хочу их видеть… Я не… Видеть их не хочу… Они меня мучают…

      Колен пересек улицу. Влюбленные целовались в подворотне.

      Он закрыл глаза и побежал…

      Но он их тут же вновь открыл, потому что под веками у него роились прелестницы, и он неизбежно сбился бы с пути. И сразу увидел перед собой одну из них. Она шла в ту же сторону, что и он. Колен глядел на ее белые ноги (она была в мягких сапожках из белой овчины), на ее поношенную шубку из дубленой бандитской кожи и на шапочку, из-под которой выбивались рыжие пряди. В шубе она была широкоплечей,