Святой самозванец. Дж. Р. Лэнкфорд

и поцеловал ее в лоб, в нос, в губы, и она ему это позволила.

      – Мэгги, разве ты не знаешь, что я люблю тебя?

      Она притворно улыбнулась.

      – Конечно, любишь, Сэм. Мы собираемся пожениться, не так ли? – Она в последние две недели была слишком поглощена горем и могла только плакать. Теперь она стала сильнее и будет лгать, пока дело не будет сделано.

      Он застонал.

      – Мэгги, я хочу, чтобы ты села и послушала меня.

      Она села с безразличным видом.

      – Я прочел статью о стадиях горя. Думаю, ты сейчас между стадиями отрицания и гнева. Дело в том, что… – он пристально всмотрелся в ее лицо. – Не доверяй своим чувствам в данный момент. Мне тоже тяжело, но мужчины и женщины горюют по-разному. Тебе нужно с кем-нибудь поговорить, Мэгги. Правда.

      Она сердито смотрела на него.

      – Я тебе уже говорила, что не буду ходить к психоаналитикам. Что они могут мне сказать? Что мой сын мертв и я горюю? Я и так это знаю.

      – Тебе нужно выговориться, Мэгги. Я тебя не принуждал, но теперь вижу, что ошибался. Я здесь и буду слушать. Ты не хочешь попробовать рассказать мне, что чувствуешь?

      Мэгги закрыла глаза. Не имеет значение, что она ему скажет. Через три дня ее беременность прервется.

      – Я просто хочу поспать, Сэм, если не возражаешь.

      Мэгги отстранилась, разделась до комбинации и забралась под одеяло. Мысленным взором она видела один и тот же предмет. Ее пистолет. Тот, который папа подарил ей в Маконе, в штате Джорджия, когда ей было двенадцать лет. Несколько белых мужчин напали на нее в лесу, но папа подоспел вовремя. Потом он купил пистолет и научил ее стрелять. Он сказал:

      – Убей их, малышка, если они придут за тобой. Бог не хотел, чтобы ты стала жертвой насилия.

      Мэгги никогда не носила с собой этот пистолет. Она полагалась на молитву. Пистолет до сих пор лежал там, куда она спрятала его тридцать лет назад, – в носке, на дне коробки в сундуке с памятными вещицами. Феликс позволил им хранить его в подвале, где девять богатых обитателей этого дома держали вещи, которыми не пользовались.

      Как всегда без приглашения, Сэм разделся до трусов и забрался в постель рядом с ней.

      – Мэгги, позволь мне помочь. Что ты сейчас чувствуешь?

      Когда он дотронулся до нее, она заплакала:

      – Ты оставил нас с Джессом одних!

      – Я не должен был, но, Мэгги, ты мне так велела.

      – Как ты мог доверять моим суждениям в то время, когда я переживала такой стресс? Разве не ты тот человек, который перехитрил Теомунда Брауна?

      Сэм потер лоб.

      – Наверное, это оборотная сторона любви к человеку, который умеет заткнуться и выполнять приказ. Ты приказала мне поехать и попросить прощения у Корал, и я это сделал. Я не должен был, эту часть вины в смерти Джесса я признаю. Что касается другой, поверь мне, нет такого мгновения, когда бы я не мечтал искупить ту боль, которую причинил двум женщинам, которые любили меня и верили мне. Я теперь все время хожу в церковь, как ты мне всегда советовала, но не на исповедь, потому что какой священник отпустит мне эти грехи?

      – Ты