В понедельник дела не делаются. Михаил Макаров

гоп-компания, несколько парней и две тёлки. Все – бухие, возбуждённые. На улице один из них, длинный, со стриженым затылком, уронил на асфальт здоровый, кило на шесть, арбуз.

      Не удержал! Арбуз, тяжело хлопнувшись, с треском раскололся, разверз переспелое, алое, в чёрных косточках нутро. Мат, гогот, девчонки пищат.

      – Ой, Сивый, не могу!

      Дылда подобрал арбузные обломки. Зашёл в салон, тупо гыкая.

      – Чё ржёте, му^*аки?!

      А чего им не поржать, пассионариям, в демократической стране?

      Длинный постоял-постоял, понял, что не круто он выглядит в обнимку с разбитым арбузом. Выматерился и кинул всё на пол троллейбуса. Прочавкал по сочной мякоти вперёд, упал на сиденье.

      Кондукторша, пожилая женщина в очках, попыталась порядок навести.

      – А ну подбери сейчас же!

      Длинный послал её.

      Кондукторша стала беспомощно возмущаться, озираться в поисках добропорядочных граждан. На миг они с Маштаковым встретились взглядами. Две остановки назад, оправдывая свой бесплатный проезд, он предъявлял тётке служебное удостоверение. Миха мучительно переморщился. Только в кино в таких ситуациях крутой коп метелит хамов так, что только шуба заворачивается.

      Но отсидеться в тине он не смог. Прошёл вперёд по салону.

      Остановился около длинного, нагнулся и сказал твёрдо, но не обидно. Оставляя возможность отыграть назад достойно.

      – Слушай, друг, подними! Нехорошо мусорить!

      И вернулся на заднюю площадку. Парни моментально подхватились и двинули туда же. Чавкая жвачками, плечами молодецки поводя.

      «Самое главное, – лихорадочно думал Маштаков, – не дать зайти за спину».

      Он уже трижды проклял свою несовременную совестливость.

      – Ты чё, мужик?! Оборзел совсем, что ли?

      Трое нависли над Михой. Все под метр девяносто, на динозавров похожие. Морды угреватые, дебильные. Башмаки у дебилов модные, с прямоугольными носами, «гробы» называются. Сорок пятого размера.

      Маштаков ёжился. Профессионально представляя страшные последствия удара таким говнодавом по голове… по жизненно важной части тела.

      А снаружи – понимающе осклабился. Опять не обидно.

      – Вы чего, ребята? Я сотрудник милиции.

      И расстегнул молнию на нагрудном кармашке кофты, подрагивающей рукой вынул ксиву. Взмахнул ей.

      На его счастье, гоблины ещё мало успели сегодня выпить.

      Какие-то рефлексы у них ещё оставались. На красную книжку в частности. Порычав бессвязно, они рассосались по салону. О, чудо! Долговязый прошкандыбал к месту, где валялись осколки разбитого арбуза. Именно в этот момент, как по команде, открылись двери (остановка «улица Суворова»). Ногой длинный вы-пинал куски арбузные из троллейбуса.

      Всё равно парни посматривали на Маштакова осуждающе.

      Не могли просто так вынести подобного унижения. Ждали, когда он выйдет. Но Миха от греха проехал до конца маршрута. Парни вышли на предпоследней остановке, махнув рукой на оборзевшего мента.

      Лет пять назад