Указом награждать не предусмотрено. Проза XXI века. Юрий Любушкин

от самой границы? Что тогда? Дошли бы они за месяц с небольшим так глубоко в самое сердце Московии? Вряд ли…

      В общем, туго им пришлось. Потому и шнапс лился рекой, и гуляли на славу. А как же – выбили проклятых Иванов из Смоленска, а тут и долгожданная награда подоспела. Гуляем! Через такое прошли, потому и заслужили этот праздник. Вот и повеселились они в той русской деревне. Он и название запомнил – «Весёлки». Когда им переводчик сказал, что это означает, вот смеху-то было. Весёлки… Ха-ха-ха! Кто-то из подвыпивших парней прибежал и сказал, что там цыгане прячутся на огородах, на окраине деревни. «Ну, сейчас мы им покажем!» – заревели парни. Все уже к этому времени набрались хорошо. Но на ногах еще держатся. Похватали оружие и – вперед. Сперва их заставили петь «Очи черные». Спели и замолчали. Трясутся от страха. Цыганки детишек своих чумазых прижимают. Будто догадываются, что сейчас произойдет. Стервы! Парни орут:

      – А ну, смотреть веселей! Веселей! Плясать всем… Плясать всем, мать вашу цыганскую! Шнель! Шнель! А ты чего застыл, как истукан? Ах, ты цыганский барон… Вот оно что… Ну тогда тем более пляши. Не хочешь? Плясать не хочешь? Тогда получай. И со всей силы саданули под ребра стволом винтовки. Он даже взвыл от боли.

      Больно? А ты как думал? Не хочешь плясать для солдат великой Германии, не хочешь? Ах, ты, бородатая образина! Сейчас ты у нас попляшешь, сейчас завоешь… Сейчас вы у нас все попляшете… Пока не поздно, хватай свой поганый бубен и давай пляши! Пошел, пошел! Шнель! Шнель!

      А во всем табаре он – единственный мужчина, не считая сопливых цыганят. Но они не в счет. Парни хоть и набрались хорошо, но соображают…

      – Где остальные? – орут парни. – В красную Армию пошли?

      Цыган головой лохматой мотает, мол не понимает о чем речь. Прикидывается, конечно.

      Ах, ты, гнида цыганская… Ах, ты… Один из наших – хрясь его прикладом. Видать хорошо приложился. Валяется цыганский барон по земле, стонет. Голова вся в крови. Бормочет что-то, вращая белками глаз. Видно проклинает нас.

      – Где остальные?! Говори, скотина! – не унимается ударивший. – Ну?!

      А старый цыган все продолжает и продолжает бормотать проклятья. Тут уже и у других парней нервы сдали – давай лупить его чем попадя. Колотят его, а цыганки визжат, как взбесились, бросаются на солдат. Суки! – лица пытаются своими грязными когтищами расцарапать.

      – Ах, твари!

      Шульце рванул с плеча карабин и пальнул по ним. Задеть никого не задел, но они ненадолго присмирели, затихли. Сообразили, что с ними чикаться никто не будет. А парни рассвирепели не на шутку… Тут прибегает адъютант командира полка. Запыхался, пот утирает. Потребовал кончать с этим балаганом. Парни взревел от радости – во-во, именно с «балаганом». Кончать, так кончать, давно бы так…

      Вместе с адъютантом прибыло несколько огнеметчиков. Скажу откровенно: огнемет – штука