НАВСЕГДА. Александр Соболев

Улыбнувшись, кинули «Камень, ножницы, бумагу». У Лены выпала «Бумага», в Паши – «Ножницы». Рассмеявшись, они поехала на такси.

      Улыбчивый парень таксист всю дорогу травил байки и анекдоты. Стоя в пробке на садовом кольце, спросил у влюблённых:

      – Я вас еще не подвозил? Что-то лица знакомые.

      – Нет, – ответил Паша, – мы в такси первый раз вместе.

      – Как сказал классик, все счастливые пары похожи друг на друга, – заметил таксист, – вероятно, перепутал.

      – Возможно, – подтвердила Лена.

      – Долго еще нам стоять? – Паша заметно волновался.

      – Вечер, Москва, все едут с работы, ничего не поделаешь, – ответил таксист лихо лавируя в потоке машин, – вот анекдот есть на эту тему:

      Отец-армянин сыну:

      – Ашот, а гдэ тот пистолэт Колт, каторый я подарил тэбэ на дэн

      рождэния?

      – А папа, он мнэ нэ нужен, я его продал, купил сэбэ часы Ролыкс,

      пасматры, харощи часы!

      – Да-а-а! (Пауза) Прэдстав, приходит к тэбэ нэгодяй и гаварит:

      «Я твой мама имел, я твой папа имел, дэда, бабку и вообщэ всю

      твою сэмью», что ты ему отвэтищь, «Пол-второго»???

      – Извините за ненормативную лексику, – добавил таксист, и все рассмеялись.

      Таксист действительно старался, и как мог объезжал пробки и заторы. В результате, Паша и Лена опоздали всего на пятнадцать минут, что можно признать, вполне допустимым по московским меркам.

      – Надо было мне твоей маме цветы купить, – спохватилась Лена в лифте.

      – А папе электробритву Харьков, – добавил Паша, – не волнуйся, все будет хорошо.

      Паша нежно обнял Лену, поцеловал, погладил по попке, и нажал на кнопку звонка.

      – Не буду открывать своим ключом, как будто мы пришли в гости, – пояснил Паша.

      За дверью зашаркали ногами, зашептались.

      – Ваня, иди сюда скорее, – услышали они голос матери.

      – Иду, не кричи, – ответил отец.

      Дверь распахнулась. За порогом квартиры в нарядной одежде стояли папа и мама Паши. Отец был в темно-синем костюме с галстуком в горошек, как у Ленина. Мама, Антонина Петровна, в строгом сером платье, которое, однако выгодно подчеркивало ее стройную фигуру. На вытянутых руках отец держал вышитое полотенце и круглый белый хлеб с солонкой наверху.

      – Ха-ха-ха, – рассмеялся Иван Сергеевич, – а вы думали будет все просто. Ешьте, дети дорогие!

      – Папа, этот обычай для свадьбы, – возразил Паша.

      – А мы сейчас отрепетируем, – не согласился отец, – отломи кусок хлеба благодатного, сколько душа просит.

      – А мне нравится, – сказала Лена, и отломила небольшой кусочек хлеба.

      Обмакнув в солонку, отправила его в рот. Скривилась, видимо много соли зачерпнула, затем рассмеялась. Паша нехотя последовал примеру невесты и отломил кусочек побольше, а в соль макнул поаккуратнее.

      – Вообще это шутка, но отца твоего остановить невозможно, – сообщила мама, пока