Разбойничья душа. Эльза Вий

кивнул Микула. – Пришел я помощи просить у тебя…

      – Помощи?! Ох, нахал… – заулыбалась красавица. – А что мне за это будет? Уж не думал ли ты, что я тебе просто так помогать стану?

      – А проси чего хочешь, – махнул рукой молодец. – Чего с собой нет, то из дома принесу.

      – Э, нет. Не отпущу. И без того вижу, что взять с тебя нечего. А токмо знаешь… – Кикимора внимательно посмотрела на молодца. – Я ведь всю зиму под снегами проспала, ужо третий день от скуки маюсь. Расскажи мне про любовь свою! Коли понравится мне твоя история – так и отпущу, и проведу, куда тебе надобно. А коли хоть слово соврешь…

      – По рукам, – тяжело вздохнул молодец.

      И принялся он рассказывать о любви своей несчастной, безответной, к старику прекрасному, одинокому. Сначала скромно так, без подробностей, а потом молодца понесло. Накипело. Сколько можно всё это внутри томить, да поделиться не с кем – засмеют. Рассказ его был не очень долгим. Когда он закончил, кикимора смотрела на него круглыми глазами. С минуту они помолчали.

      – Так как ты, говоришь, голубу твою звать? – неуверенно спросила кикимора, на всякий случай прочищая уши.

      – Никодимушка… – вздохнул молодец.

      И тут тишина просто исчезла. От заливистого смеха дрожали кусты и деревья. Кикимора смеялась до слез, бултыхаясь в болотной воде. Даже морок с нее спал. Теперь перед Микулой была не девица красная, а обычная баба, по виду чуть старше Марьяны Филипповны, с грубыми чертами, узкими глазками, тонкими губами и растрепанными зелеными волосами. Голос ее тоже изменился – стал более писклявым.

      Микула не сердился и не обижался. Он бы и сам рад посмеяться над такой долей, да на сердце тяжко…

      – Знаешь, молодец… хе-хе-хе… – понемногу успокаиваясь и вытирая слезы, молвила кикимора. – Помогу я тебе в любви твоей несчастной… Ух, токмо дай дух перевести… Хе-хе-хе…

      – Правда? – не поверил Микула.

      – Правда, – честно кивнула хозяйка болота. – Отведу тебя к голубе твоей, всё одно к нему в гости собиралася. Токмо ты пока тут постой, а я сейчас гостинец для старика раздобуду… Ох, чуть со смеху не померла… Это же надо так… – уже исчезая, бормотала она.

      Микуле пришлось ждать недолго; кикимора сдержала свое слово и провела его к дому Никодима. Перед ними стояла хатка на высоких столбах, сложенная из давно почерневших от сырости бревен. Кикимора скинула парню веревочную лестницу, тот ловко забрался по ней. Хозяйка болот без стука распахнула дверь и первая вошла в горницу.

      – Здорова, сморчок!

      – Чё приперлась? – прохрипел Никодим.

      Микула, стоявший на пороге, просиял от радости, но всё еще не решался войти.

      – Да вот, гостинцев принесла…

      – С чего вдруг такая щедрость? – нахмурился старик. Кикимора никогда не делала что-то просто так. Чутье старого лиходея говорило о том, что визит "подруги" ничего хорошего не сулит.

      – Да так, – улыбнулась кикимора. – Решила приданого тебе собрать… Чай за тобой такой