Аты-баты, шли солдаты. Борис Васильев

И отруби.

      – Странно, странно, – протянул Суслин. – И много вас таких пахарей было? За картошку и отруби?

      – Были уж, – нехотя ответил Глебов и вдруг оживился, вытащив из тумбочки три куска хозяйственного мыла: – Товарищ младший лейтенант, наше мыло! То самое, сворованное. Он его за фанеркой сховал, гад.

      – Та-ак, – со злым торжеством констатировал Суслин. – Чья это тумбочка? Святкина?

      – Нет. Крынкина.

      – Ко мне его. Живо!

      Глебов рванулся к двери, но вскоре вернулся, конвоируя тщедушного Крынкина.

      – Товарищ младший лейтенант, по вашему приказанию рядовой Крынкин…

      Но Суслин не дал рядовому Крынкину окончить рапорт. Отступив в сторону, открыл лежащее на тумбочке мыло, и Крынкин сразу виновато опустил голову.

      – Объясните, Крынкин, как это мыло попало в вашу тумбочку?

      Крынкин подавленно молчал. Только краснел. Медленно и мучительно.

      – Вы меня слышите, Крынкин?

      – Я, это… Виноват, – еле слышно сказал солдат.

      – Украли? – напирал командир взвода. – Украли у своих же товарищей?

      Крынкин покивал. Ушанка смешно заерзала на его круглой стриженой голове.

      – Эх вы, комсомолец, – вздохнул Суслин. – Пока – комсомолец! Надеюсь, до первого собрания.

      – Простите, товарищ…

      – Берите мыло, и идем ко взводу, – решительно приказал Суслин. – Вот там вы все сами и объясните своим товарищам.

      Крынкин поднял голову. По лицу его катились слезы, но солдат, не моргая, смотрел на командира. Игорю вдруг стало не по себе, и он отвел глаза.

      – Берите мыло.

      – Мамане послать хотел, – вдруг тихо сказал Крынкин. – Маманя у меня голодует. И сестры. Сильно голодуют. Отца убили у нас. И брата. На брата «похоронка» пришла, у мамани ноги отнялись. По избе еще ходит, а так… Думал, мыла им, хлебца чтоб купили. Голодно. Сильно голодно им, товарищ младший лейтенант.

      – Мне жаль вас, Крынкин, – помолчав, сказал Игорь. – И родных ваших тоже жаль, и вообще… Но вы же украли. Украли!..

      – Украл, – покорно согласился Крынкин. – Думал, мамане. Думал, это… – И замолчал.

      – Простите вы его, товарищ младший лейтенант, – сказал Глебов. – Я насчет голода знаю. Когда мать есть хочет, так не то что мыло – хлеб украдешь. Я знаю. Простите Крынкина.

      – Оставьте ваши советы, Глебов, – поморщился Суслин.

      – А я скажу, что я украл! – вдруг зло выкрикнул Глебов. – Пусть в штрафную меня, пусть куда угодно, лишь бы на фронт поскорее! Вы под немцами не были, а я был. И не просто был, а пахал под ними, да! И все равно скажу, что я мыло это украл, а не Крынкин. Он же слабый, не видите, что ли? А я – злой, мне ничего не страшно. Так что либо я, либо…

      – А что – либо? – тоже закричал Суслин. – Ну что – либо?! Что? Снова в тумбочку запихать, да? За фанерку? Ну, что вы молчите, Глебов?

      – Был бы я командиром, – сказал дневальный, – я бы знал что.

      – Так подскажите мне!

      – Будто вы сами не знаете? – усмехнулся Глебов.

      – Не знаю, – сердито признался Игорь.

      – Пойдите на почту