Ваш выход, княжна. Лариса Олеговна Шкатула

пришло.

      – Вот потому вы только и умеете, что смотреть да попусту вздыхать.

      Аренский щёлкнул сына по лбу.

      – Опять наглеешь!.. Но идея твоя хороша: пожалуй, научим мы Ольгу кое-каким приемчикам – не только для защиты, а чтобы и в работе использовать могла: здорового мужика, например, через плечо бросить, публику повеселить… Словом, сделаем клоуном на все руки!

      Глава шестая

      После обеда Иван зашёл к Янеку и вкратце рассказал ему о событиях в замке.

      – Юлия что-то притихла. Я её осторожно порасспрашивал обо всём; говорит, что ничего не помнит, но, может, пакость какую замышляет? Пан Зигмунд завтра должен приехать, уж он раздаст всем сестрам по серьгам. Доктор Вальтер обследовал умершего Епифана и поставил диагноз: разрыв сердца. Поудивлялся вслух: чего это вдруг покойный, что раньше не знал и где у него сердце, вдруг от разрыва сердца помер? Но поскольку все признаки налицо, решил, что, значит, так богу угодно. Сегодня похоронят.

      Иван испытующе глянул на Яна:

      – А как ты, вообще? Совесть не мучает? Вроде бы человека убил!

      – Я думал об этом, – Ян вздохнул и пожал плечами, – но почему-то никакой жалости или раскаяния не чувствую. Может, потому что не рукой убил? Да и вдруг это вовсе не я?

      – Как это? Ты же сам говорил…

      – Говорил… Так Епифан же нелюдь, кат. Богу, думаю, противен был, вот он через меня его и покарал. Ты бы на висевшую Беату посмотрел, и у тебя бы жалость пропала.

      – У меня жалости и нет, я просто хотел узнать твоё мнение, а оказалось, что у тебя на этот счет целая теория.

      – Не пойму, Иван, почему, когда я с тобой разговариваю, мне всегда хочется тебе плохое сказать. Может, обидеть даже… Ты всегда говоришь свысока, как наш хуторской куркуль Опанасенко. Так тот хоть богатый, власть имеет, а ты? Служишь своим врагам, убийце матери, вместо того, чтобы отомстить. Это я должен тебя презирать!

      Иван в ярости схватил его за плечо и рывком развернул лицом к себе:

      – Ты! Да я тебя…

      Ян немигающе посмотрел ему в глаза.

      – В гляделки хочешь поиграть? Давай, попробуем!

      Боль, словно беря разбег, начала мелко пульсировать в мозгу Ивана.

      – Ну-ну! Ты это брось! Здесь мне с тобой и тягаться не резон.

      Он помолчал, но, видно, случившееся не давало ему покоя, а граф Головин привык всё расставлять по местам и, как хороший коллекционер, снабжать соответствующими ярлыками. Ян как явление упорно выбивался из этого ряда; его слова о том, что смотрит на него свысока, граф объяснил просто: я хочу сделать, как лучше, а этот деревенский недоросль не понимает своего счастья.

      – Вот скажи, Ян, как ты думаешь распорядиться даром, что послал тебе господь: другим во благо или себе в развлечение?

      – Ты, Иван, как наш батюшка вещаешь! Чего это я всё время должен думать, как да что? Или мне этот дар в торбе носить? – Ян понизил голос. – Честно тебе скажу: хочу маленько Юлию проучить, уж больно она заносится, пся крев, то да сё! Если она и тебе нравится, могу подсобить.

      – Ах