В Афганистане, в «Черном тюльпане». Геннадий Васильев

крикнул худощавый курсант. – Пусть родится настоящий богатырь!

      Круглолицый курсант не нашел слов, он только застенчиво помахал рукой.

      – Богатыря не надо, – запротестовал врач, – пусть родится нормальный парень. Нормальных рожать легче.

      Почему-то никто не сомневался, что родится мальчик. Будто у воюющего в Афганистане офицера не могло родиться крохотной дочери. И даже Анна Ивановна почему-то не сомневалась, что родится мальчишка.

      И когда дежурная сестра приемного отделения сняла трубку внутренней связи и переспросила:

      – Алешина? Родился мальчик? Та-ак!.. Вес три шестьсот? Та-ак!.. Рост пятьдесят пять? Записываю… – Анна Ивановна не удивилась.

      Сестра наклонила над столом красивую голову, торжественно откинула красный коленкор журнала регистрации и вывела аккуратную строчку в летописи лучшего родильного дома столицы. Анна Ивановна сама прочитала эту замечательную строчку, словно родной человек появился на свет.

      Мальчик. Сын командира взвода Алешина. Может быть, будущий командир…

      Через некоторое время от Алешиной, которую, как оказалось, звали Татьяной, пришел бумажный пакет.

      «Простите за беспокойство, – извинялась Татьяна Алешина аккуратным детским подчерком, – даже не представляю, чтобы я без вас делала! Родила легко! Хоть и страшно боялась! Санечка (я назвала сына Сашей в честь отца), кричал громче меня. Он такой голосистый! Если бы вы слышали, какой у него голос! Спасибо вам от всего сердца! Последняя моя просьба! Позвоните маме по этому телефону, – Алешина написала телефонный номер подмосковного города, – сообщите ей обо всем. И главное, – Алешина подчеркнула последнюю фразу дважды, – пожалуйста, отправьте телеграмму в часть. Адрес указан на конверте».

      Анна Ивановна посмотрела на серый, сложенный вчетверо конверт, стершийся на сгибах. Голубой треугольный штемпель стоял на обратной стороне. И в уголке торопливым мальчишеским подчерком, похожим на подчерк ее собственного сына, было написано: «Полевая почта 89933. Алешину А.И.».

      Гулкий набат ударил в виски…

      Полевая почта…

      Колыхнулся белый кафель приемного отделения.

      Восемьдесят девять девятьсот тридцать три…

      Все стремительно поплыло куда-то в сторону.

      И только стучал все громче и громче тревожный набат в такт страшным цифрам.

      Восемьдесят девять девятьсот тридцать три…

      Восемьдесят девять девятьсот тридцать три…

      Анна Ивановна выронила конверт, который унесся куда-то в неизвестность, и тихо съехала вдоль кафельной стены на пол приемной.

      16

      – Ну, вот и все… – задыхаясь, сказал Орлов. – Отвоевался, юноша.

      Орлов бросил взгляд на спеленутого бинтами сержанта.

      – Больше мы его в глаза не увидим. С таким ранением или спишут, или оставят дослуживать в Союзе, – Орлов махнул рукой. – Ну, и слава Богу! На что там вообще смотрят, в стране Советов? Таких младенцев на войну посылают! Это же смертный приговор кто-то ему подписал!

      – Да,