В Афганистане, в «Черном тюльпане». Геннадий Васильев

за деньги не воюют. Если уж воевать, то воевать надо за взгляды, за идею, а не за тройной оклад. И лучше всем народом, а не поодиночке.

      – Все, хватит… Некогда философствовать, прекращай базар, – оборвал всех Орлов. – Вон уже ребята из первого взвода на подходе. Передадим раненого для эвакуации и продолжаем войну.

      Эвакуация раненого сержанта оказалась непростым делом. Еще вчера вертолеты садились на позиции прямо под обстрелом, и летчики низко брили воздух над душманскими позициями. Но на следующий день вертушки уже ходили высоко над горами, недосягаемые для пулеметных очередей душманов, и эффективность их собственного огня уже оказалась равной нулю, а посадка вертолета для раненого и вовсе была назначена в шести километрах от места боя.

      Видимо, командование эскадрильи, потерявшее две дорогие машины и лучших своих летчиков, решило позаботиться о безопасности. И присутствие вертолетов, парящих на недосягаемых высотах, оказалось теперь почти бесполезным.

      Пришлось Орлову выделять из поредевшего состава роты специальную группу эвакуаторов во главе со старшиной роты.

      Прапорщик с невоенной фамилией Булочка принял эстафету с раненым, и вскоре пригибающиеся от тяжести силуэты спасательной группы скрылись за валунами.

      С вертушкой, которая приняла раненого, сбросили солдатскую почту. Пухлые матерчатые мешки с письмами вручили Булочке под роспись.

      В «большом хозяйстве» почта выдавалась в штабном модуле, и дежурные по ротам часами стояли у крашеной фанеры почтового окошка, дожидаясь выдачи писем.

      Обычно почта не доставлялась действующим на боевых операциях ротам, но для этого необычного рейда было сделано исключение.

      Шульгин принял толстую кипу газет, в которых как всегда ничего не писалось об афганской войне.

      Получил лично в руки хрупкий слегка помятый конверт от своей удивительной Елены.

      Получил также свернутый вчетверо типографский бланк.

      На листе было напечатано крупным шрифтом:

      РАДИОГРАММА.

      Шульгин с удивлением развернул бланк и машинописные строчки, рассыпанные на листе, обожгли глаза.

      МОСКВА 776 ПОЛЕВАЯ ПОЧТА 93933

      АЛЕШИНУ АЛЕКС.ИВ. = ПОЗДРАВЛЯЕМ СЫНОМ АЛЕКСАНДРОМ ВСЕ БЛАГОПОЛУЧНО ЧУВСТВУЮТ СЕБЯ ХОРОШО ЖДЕМ ОТПУСК.

      У Шульгина перехватило дыхание:

      – Вот же молодец, Сашка, – вырвалось у него, и взлетел праздничным флажком лист радиограммы.

      – «Метель», я, «Метель-один», – тут же прохрипел в эфире голос Шульгина. – Прошу собрать командиров взводов на срочное совещание. Прошу всех немедленно в мой окоп.

      – Что там у тебя случилось, «Метель-один»? – хмуро отозвался Орлов.

      – Есть экстренная необходимость собраться вместе, – уклончиво ответил Шульгин. – Все подробности на совещании.

      Послышались далекие команды командиров взводов, оставлявших за себя сержантов старшими на позициях. Потянулись с разных сторон к высоте Шульгина серые бушлаты.

      – Что