В Афганистане, в «Черном тюльпане». Геннадий Васильев

виновато пояснил:

      – Так вас же нигде не было. Вон ведь как вас аккуратно завалило. Ровным пластом. Мы же фонарями светили… Рядом пустая воронка, даже котелков не нашли… Вот и доложили… Думали, разнесло вас всех. Вдребезги… Как ребят с вертушки…

      Шульгин затряс головой:

      – Как это разнесло? Кого вдребезги? На-ас?.. Да вы знаете, что сейчас?.. Да вы же всех на уши… Ну, вы даете?..

      Шульгин потрясенно замолчал. Потом нервно рассмеялся.

      – Стоило выбираться с того света, чтобы узнать, что ты умер. Ну, вы даете, юноши? Радиостанцию, живо… И запомните, похоронщики. Не спешите хоронить своих. Надо искать без устали. Искать до последнего… Не теряя надежды… Постучите по своей деревяшке.

      Принесли радиостанцию. Лейтенант нажал на тангенту:

      – «Первый», я, «Метель-один», прием. На связи Шульгин. «Первый», я, «Метель-один», прием…

      В эфире раздался резкий ворчливый голос:

      – Шульгин?.. Что за шутки? Кто докладывает? Я – «Первый», прием.

      Шульгин прокашлялся:

      – Докладывает Шульгин. В моей группе потерь нет. Ни одной потери. Повторяю, ни одной потери. Все целы. Я, «Метель-один», прием.

      – Шульгин? То есть, как Шульгин? Как это все целы? Кто докладывает? Прием…

      Долго в эфире стояла полная неразбериха. «Первый» все пережевывал слово «потери», хрустя им на зубах, как стеклом, пока Шульгин не взорвался:

      – К еб… фени… все потери! Несколько человек завалило взрывом… Нажрались земли досыта, как шахтеры в забое. Сознание на время потеряли… Теперь все в порядке. Вроде, все целые. Возможно, только немного контужены. Словом, отделались испугом…

      Голос в эфире крякнул:

      – Теперь все ясно. Теперь понятно. Ну, и дела там у вас! Напасти на вас сыплются, как из ведра. Ты, Шульгин, наверное, неприятности притягиваешь… Держись, лейтенант… Вопросы есть?

      Шульгин ответил не спеша:

      – Есть один вопрос… Кто был артнаводчиком, кто корректировал огонь отсюда, с нашей стороны? Очень интересно узнать эту фамилию.

      Первый ответил нехотя, с недовольством:

      – Огонь артиллерии корректировал лично командир артдивизиона. Он сейчас рядом со мной. Принимает непосредственное участие в операции.

      Шульгин с хрустом сжал тангенту, желваки выступили на скулах:

      – У меня просьба, товарищ «Первый», передать командиру дивизиона, а при встрече я скажу ему тоже, – Шульгин взорвался кашлем, сжал рукою ноющую грудь, – если он вышел в горы, чтобы заработать орден на грудь, то пусть занимается делом по-настоящему…

      Голос «Первого» стал сухим, неприязненным:

      – Вы вдвое моложе командира дивизиона, товарищ лейтенант.

      Шульгин ответил, твердо выделяя каждое слово:

      – Мне кажется, на войне моложе тот, кто хуже воюет…

      13

      Возвращалась с дачи Анна Ивановна под вечер. В сумерках запирала калитку на висячий замок. Спешила по утоптанной тропе на перрон. Вздрагивала от вечерней прохлады. Мягкие лапы