Твой последний шазам. Ида Мартин

что ему ничего не оставалось, как достать свой мобильник и набрать ее номер.

      – Ну вот, – она удовлетворенно кивнула, – будем считать, что сделка состоялась.

      Теперь я понимала, почему по количеству заключенных договоров мама всегда обгоняла папу.

      Однако на этом экзекуция не закончилось: в довершение ко всему, она взяла и сфотографировала Леху на телефон.

      – А это еще зачем? – чуть ли не закричал он.

      – На номер ваш поставлю. У меня почти на всех контактах фотографии стоят.

      И пока она еще чего-нибудь не надумала, мы быстро выскочили в коридор. В полнейшей тишине Леха обулся, и я выскользнула за ним на лестничную клетку.

      – Прости, что так получилось. Обычно она у меня не такая, не знаю, что на нее нашло. Прикалывалась, наверное.

      – Нехилые такие приколы, – Леха больше не выглядел обаяшкой. Во всех его манерах с самого начала сквозила наезжалисто-нагловатая пацанская нота, и теперь она зазвучала по полной: – И нафига я вообще Тифона послушал? Блин, что это вообще было?

      – Извини, – сказала я. – Давай, если вдруг тебе потом тоже понадобится какая-то помощь, я тебе тоже помогу?

      – Нет уж, как-нибудь сам справлюсь, – недовольно фыркнул он, доставая из кармана пачку сигарет.

      Мне было очень стыдно, что так вышло.

      – Тогда еще раз огромное спасибо, что выручил. Это правда вопрос жизни и смерти.

      – Так, где и когда встречаемся? – Леха раздраженно помял пачку пальцами.

      Глаза у него были синющие и бесстыдные.

      – В смысле?

      – В прямом, блин, смысле! Знаешь, какая это подстава с твоей стороны?! Нам с парнями завтра в лагерь ехать. И я это все замутил.

      – Я уже извинилась.

      Когда кто-то начинал на меня давить, то эффект всегда получался обратный.

      – Да плевать мне на извинения твои. Когда и куда приходить?

      Его недовольный голос было слышно, наверное, с первого этажа.

      – Ты на полном серьезе ехать со мной собираешься? – Такое предположение меня насмешило.

      Но Леха вовсе не шутил.

      – А что мне еще делать? Мама твоя меня сфоткала. Теперь, случись что, кто будет крайний? Правильно – Криворотов.

      – Это еще кто?

      – Я это! – выпалил он мне в лицо. – Ну нафиг, только с этого дела соскочил.

      – Не нужно никуда ехать, – заверила я.

      – Короче, я жду, – он требовательно уставился на меня. – Если не скажешь, припрусь завтра к тебе домой в шесть утра.

      Мы спорили по этому поводу еще минут пятнадцать и к концу разговора мне уже казалось, что я знакома с ним всю жизнь.

      Как выяснилось, у Лехи было несколько подружек, отчаянно воюющих между собой за его внимание, и этой зимой одна из них, чтобы досадить ему, заявила на него в полицию, обвинив в домогательствах. Обвинения были липовые, и девчонка эта сама потом забрала заявление, но ей было четырнадцать или пятнадцать, и Леху еще несколько месяцев песочили, пугая, что если с его стороны обнаружится еще какой-либо косяк, то раскручивать будут по полной.

      Так что он предпочитал