Твой последний шазам. Ида Мартин

протянул Дятел. – Весело, наверное.

      – Какое весело? Там знаешь, как пахать нужно будет? Руками работать. Это тебе не в источнике плескаться.

      – Все равно классно, – тяжело и протяжно вздохнул он. – Я бы тоже руками поработал.

      В его детских глазах светилась мольба.

      – Ладно, – я взглянул на часы в телефоне и торопливо встал. – Пойду. Семь часов уже. Я одному человеку помочь обещал.

      – Никит, – Дятел шагнул навстречу. – А можно я с вами поеду?

      От его простецкой наглости я чуть не заорал. Чувствовал, к чему идет, но надеялся, что успею соскочить.

      – Нет, извини, Вань, это не я решаю, – сказал я как можно спокойнее, чтобы бабушка вдруг не заподозрила, что я «проявляю агрессию». – Там все места уже заняты.

      – Жаль, – он снова вздохнул. – Я бы вам помог.

      Я тут же представил, как бы он нам помог, и у меня чуть приступ истерического смеха не случился.

      – Да, жаль. Очень.

      Хотел еще попугать его, что там ужасные условия: комары, клещи, мошкара, да и весьма небезопасно, поскольку придется лазить по полуразрушенным строениям, но вовремя одумался. Услышав такое, бабушка меня точно никуда бы не отпустила. Когда Дятел был маленький, его укусил клещ, и из-за этого у него теперь иногда случались приступы эпилепсии.

      – Куда же поставить банки? – задумчиво пробубнила бабушка себе под нос, ей было совершенно не до нашего разговора. – Может, на балкон?

      – Никит, а поговори с Андреем Трифоновым, чтобы меня тоже взять? – с неожиданной стыдливостью пролепетал Дятел, пропуская бабушкин вопрос мимо ушей.

      – Это не он решает. Его самого позвали, и там всех уже записали, всем распределили места и питание. Лишние люди не предусмотрены. Сказали четверо. И больше никак.

      Про питание придумалось на ходу, а прозвучало так, словно я в этот лагерь отдыхать собирался.

      – Эх, жаль, – новый трагичный вздох.

      – Вы меня слышали вообще или нет? – закричала бабушка мне на ухо. – Нужно банки на балкон отнести.

      – Там же завал, – сказал Дятел.

      – Вот вы его и разберите. Давно пора.

      – А чего разбирать? Просто на помойку все выкинуть, – опрометчиво ляпнул он.

      – На помойку?! – Бабушка метнула в него убийственный взгляд. Счастье, что не я это ляпнул. – Как тебе не стыдно, Ваня? Родители горбатятся, зарабатывают, стараются жизнь вам приличную обеспечить, а вы ничего не цените.

      – Но там мои лыжи с пятого класса. Они маленькие, и крепление сломано.

      – Детям твоим достанутся. Мы не миллионеры!

      – А чугунная мясорубка? – не унимался Дятел. – Она кому достанется?

      – Это раритет. Через сто лет она дороже автомобиля стоить будет.

      – Ну а магнитола? Она не работает, и ее уже никогда не починишь.

      Дурацкий Дятел. Бабушка взвилась окончательно:

      – Совести у вас нет! Память о дедушке – на помойку. Значит, так, сейчас оба идете и приводите балкон в порядок. Что-то лишнее можно на антресоли убрать.

      На антресолях места не было, это я знал точно, но промолчал и снова взглянул на часы. Семь пятнадцать.