Твой последний шазам. Ида Мартин

на спинку лавочки.

      – Знаешь, я тут подумала… Не нужно нам никуда ехать.

      Артем тут же выпрямился:

      – Как это? Я уже все решил.

      – Сейчас не самое лучшее время… Столько всего…

      – Чего «всего»?

      – Проблем разных.

      – Что случилось-то?

      – Пусть все идет, как идет. Можно же так?

      – Можно и так, а можно лучше.

      – Лучше не будет, – не решаясь поднять глаза, я взяла его за свободную руку и поводила пальцем по ладони. – Когда пытаешься сделать лучше, всегда нарушается то, что есть. А я боюсь что-то менять.

      – Ты напоминаешь свою маму, которая тоже боится всего подряд.

      – Неправда!

      – Правда. Сначала ты не хочешь ничего менять, а потом тебе страшно выйти из дома.

      – Дело не во мне.

      – В чем же еще? – он недоверчиво усмехнулся.

      Я старалась смотреть куда угодно: на фонарный столб, на застрявший в ветвях деревьев белый пакет, на мужчину в сетчатой майке, лишь бы не на него.

      – Тебе стоит больше заниматься. Репетировать. Нужно много работать, чтобы вернуть форму и достойно заявить о себе, – на автомате повторила я слова Полины.

      – Что-о-о? – положив руку мне на затылок, он развернул мою голову к себе. В глазах читалось безграничное удивление.

      – У тебя полно дел, а я отвлекаю.

      – Ты на что-то обиделась?

      – Конечно, нет, – в подтверждении я прижалась к нему и пробубнила последние слова ему в плечо: – Но ты должен думать о будущем.

      – Чего ты такое болтаешь? – первое удивление прошло, и в его голосе послышалось недовольство. – Слушай, Витя, какие-то темы у тебя подозрительные. Кто с тобой разговаривал? Твоя мама? Костров?

      Ситуация – хуже не придумаешь. Врать я совсем не умела.

      – Просто я хочу, чтобы у тебя все было хорошо.

      – У меня все хорошо.

      – Это сейчас хорошо, но, если ты не будешь ничего делать, станет плохо.

      – Прекрати нести чушь, иначе я разозлюсь, – и он, ухватив меня, принялся целовать так, словно я примитивное, неразумное создание, застрявшее где-то на низших ступенях эволюции.

      С трудом высвободившись и чуть не опрокинув чашку, я вскочила.

      – А что, если у тебя вдруг закончатся деньги и не на что будет жить?

      – Так, Витя, последний раз предупреждаю, – он угрожающе наставил на меня палец. – С этим не лезь. Как и на что я живу и буду жить, никого не касается. Ясно?

      – Мне самой неприятно об этом говорить. Просто ты спросил, о чем я думала.

      – А теперь скажи честно, кто вбил этот бред тебе в голову? Мама? Костров?

      – Я сказала только, что, если у тебя есть дела и работа, ехать отдыхать неразумно.

      – Неразумно, – он насмешливо фыркнул и сделал глоток кофе. – Что разумно, а что нет, решать мне. Короче, ты сейчас просто рассказываешь, кто тебя на это надоумил, и будем считать, что ничего не было.

      Я очень боялась с ним поссориться, до тошноты, до головокружения, до холодной дрожи в коленях, но я уже поклялась Полине сохранить наш разговор в тайне.

      – Я и сама понимаю, что…

      – Сама? –