История обольщения. Россия. Алексей Митрофанов

ученый.

      * * *

      У Ивана Тургенева есть повесть, которая так и называется – «Бретер». Иван Сергеевич, благодаря школьной программе по литературе, ассоциируется в первую очередь с повестью «Муму», романом «Отцы и дети» и многочисленными описаниями природы. А в действительности это был великолепный мастер любовной прозы – в том виде, каком ее можно было тогда допустить.

      Повесть написана в сороковые годы, но время действия – 1829 год. Само слово «бретер» давно забыто, тем не менее, это явление существует, и бретеров вокруг нас полно. Это задиристый, скандальный человек, чуть что, сразу готовый вызвать на дуэль любого, кто поподется под руку. Читатель, разумеется, встречал таких людей неоднократно. Разве что сегодня вся гораздо проще, и вместо вызова на поединок как правило следует обыкновенный удар по физиономии. Более того, читатель вдумчивый неоднократно задавался вопросом: почему эти во всех отношениях гнусные люди пользуются таким сногсшибательным успехом у противоположного пола?

      Что ж, загадка не нова, и феномен симпатий барышень к бретерам занимал и самого Тургенева. Там бретер Авдей Лучков привлекал барышень своей таинственной отстраненностью, замкнутостью, постоянным желанием кого-нибудь унизить. Разумеется, за всем за этим барышни видели неординарность натуры. Хотя банальнее бретера вряд ли можно кого-нибудь себе представить.

      «Загремела мазурка. Офицеры пустились подпрыгивать, топать каблуками и подбрасывать плечами эполеты; статские тоже топали каблуками. Лучков все не двигался с своего места и медленно следил глазами за мелькающими парами. Кто-то тронул его рукав… он оглянулся; его сосед указывал ему на Машу. Она стояла перед ним, не поднимая глаз, и протягивала ему руку. Лучков сперва посмотрел на нее с недоумением, потом равнодушно снял палаш, бросил шляпу на пол, неловко пробрался между кресел, взял Машу за руку – и пошел вдоль круга, без припрыжек и топаний, как бы нехотя исполняя неприятный долг… У Маши сильно билось сердце.

      – Отчего вы не танцуете? – спросила она его наконец.

      – Я не охотник, – отвечал Лучков. – Где ваше место?

      – Вон там-с.

      Лучков довел Машу до ее стула, спокойно поклонился ей, спокойно вернулся в свой угол».

      После этого странного танца состоялся разговор между Машей и приятелем Лучкова, добряком и простаком Федором Кистером. Практически у каждого бретера обязательно должен быть подобный приятель – чтобы оттенять демонический образ:

      «– Какой ваш приятель странный!

      – А он вас очень занимает… – сказал Федор Федорович, плутовски прищурив свои голубые и добрые глаза.

      – Да… он, должно быть, очень несчастлив.

      – Он несчастлив? С чего вы это взяли? – И Федор Федорович засмеялся.

      – Вы не знаете… Вы не знаете… – Маша важно покачала головой.

      – Да как же мне не знать?».

      Далее следовало обольщение по полной