Не говори никому. Беглец. Харлан Кобен

вот и все. Как О. Джей, помнишь? Ему же это не повредило?

      – Речь идет не о Симпсоне. Речь идет о богатеньком белом докторе.

      – Бек не богат.

      – Да не в этом же дело, черт побери! Теперь любой потребует, чтобы Бека пригвоздили к позорному столбу. Забудь об освобождении под залог! Забудь о беспристрастных судьях!

      Эстер перевела дыхание, скрестила руки на груди:

      – И кстати, это подпортит репутацию не только Фейну.

      – А кому еще?

      – Мне! – взвизгнула Кримштейн. – Одним махом Бек скомпрометировал меня перед прокурором округа. Если я обещала доставить человека, то должна была его доставить.

      – Эстер, – спокойно произнесла Шона.

      – Что?!

      – За твою репутацию я и сейчас ломаного гроша не дала бы.

      Около машин с мигалками раздались какие-то крики. Оттуда тронулась и помчалась вниз по улице машина «скорой помощи». Полицейские заметались в разные стороны, будто бильярдные шары.

      «Скорая» завизжала тормозами, два медика, мужчина и женщина, выпрыгнули из машины и стали торопливо доставать носилки. Слишком торопливо.

      – Сюда! – закричал кто-то. – Он здесь!

      У Шоны екнуло сердце. Она шагнула к Фейну, Эстер за ней.

      – Что случилось? – спросила Эстер.

      Фейн не ответил.

      – Лэнс!

      Тот наконец повернул к ней искаженное гневом лицо:

      – Твой клиент.

      – Что с ним? Он ранен?

      – Он только что напал на полицейского.

* * *

      Вот и все.

      Я перешел границы допустимого, еще когда сбежал из клиники, а нападением на полицейского окончательно сжег за собой мосты. Возврата нет. Остается только бежать. Бежать изо всех сил.

      – Здесь избитый полицейский! – закричал кто-то.

      Крики усилились, к ним присоединились сирены. И все это за моей спиной. Сердце стучало где-то в горле. Ноги стучали по асфальту как заведенные. Я чувствовал, что они тяжелеют, мускулы и суставы словно превращаются в камень. Я ведь не спортсмен. Из носа потекло, жидкость смешалась с грязью на верхней губе, которую я умудрился измазать, сидя в контейнере, и потекла прямо в рот.

      Я пытался бежать зигзагами, от дома к дому, словно это могло сбить полицию с толку. Мне не надо было оборачиваться, чтобы понять, далеко ли мои преследователи. Сирены и рации безошибочно выдавали их местонахождение.

      У меня нет шансов.

      Я несся сквозь квартал, через который раньше не осмелился бы даже проехать. Перепрыгнул через живую изгородь и побежал по высокой траве заброшенной спортплощадки. Люди часто толкуют о росте цен на земельные участки в Манхэттене, а тут, недалеко от Харлем-ривер-драйв, было в достатке ничейной земли, усыпанной битым стеклом и занятой лишь руинами качелей, спортивных снарядов и брошенных машин.

      Напротив ряда дешевых многоэтажек мной заинтересовалась группа чернокожих подростков бандитского вида, да и одетых соответственно. Они уже рассчитывали на редкостный «десерт», которым вот-вот займутся, когда до них дошло, что за мной гонится полиция.

      Ребята