Красно-белые волны в Царицыне и окрест. Сергей Гордиенко

лишь по одной старой карте. У других нет вообще. Даже биноклей. Разведка отсутствует. По заявлению командующего Великокняжеским участком сторожевая служба «вероятно есть». Численность отрядов установить трудно, так как в день выплаты жалования отряды увеличиваются, а перед наступлением уменьшаются. Финансово-материальная отчётность не ведётся или противоречит очевидным фактам. Масса босых и полуголых солдат, а в отчётности указано, что форма выдавалась несколько раз. Голодные солдаты ходят по деревням, отбирают продовольствие и пьянствуют, а исполнение приказов обсуждают на митингах.

      Руководители города опустили головы. Повисло молчание. Вдруг распахнулась дверь.

      – Иван! Тулак! Выйди по срочному делу, – прохрипел комиссар с оплывшим лицом и кепкой в руке.

      – Извините, товарищи. Должен поговорить с комиссаром Селивановым.

      – Ты что тут делаешь? – раздался приглушённый голос из-за двери. – У нас заседание. Народный комиссар из Москвы, а ты опять пьян!

      – Нет, ты что! Я ж без запаха.

      – Морфий?

      – Нет, ты что! Я ни-ни. На Урюпино беляки идут. Дай денег! Соберу солдат, отгоню. У меня ж там семья.

      – Опять врёшь? Ладно, иди в казначейство. Скажи, я приказал. Сколько надо?

      – Тыщ сто, а то не пойдут.

      – Не появляйся тут!

      Начальник гарнизона города вернулся в кабинет.

      – Извините, товарищи.

      – Штаб подготовил план действий… – продолжил Снесарев.

      – Хороший доклад, товарищ Снесарев, – перебил народный комиссар, куривший трубку у открытого окна. – Очень хороший! – у говорящего был сильный грузинский акцент. – Грамотный! По всем правилам военной науки. Вот только действовать мы будем по-другому! Решительно, по-революционному! Дисциплину наведём железной рукой. Командиров заставим ответственно служить делу революции, а воров-интендантов расстреляем. И в городе наведём революционный порядок. У вас тут кругом спекуляция, базары, лавки, трактиры. Цены пляшут! Слишком много продовольствия на такой маленький уезд. А губернии голодают. Неправильно! Не для того мы делали революцию! Продовольствие соберём, отправим в Москву, Петроград, Воронеж, Рязань. Теперь все решения должны согласовываться со мной. Касается всех, в том числе работников штаба. А город защитим! Заставим буржуев рыть окопы.

      – Товарищ Сталин, Вас назначили чрезвычайным представителем только по продовольствию, – возразил Носович.

      Сталин смерил его тяжёлым взглядом, сделал глубокую затяжку и медленно выпустил густой дым в комнату.

      – У меня самые широкие полномочия.

      – А мандат есть?

      – Будет. Закончим на этом. А Вы, товарищ Борман, останьтесь.

      После разговора со Сталиным Борман принялся за решительные меры. На пристанях и вокзалах были выставлены кордоны. Устраивались облавы на дезертиров, спекулянтов и беженцев. Тюрьмы наполнялись арестантами, базары и лавки закрывались. У пристани появилась чёрная баржа – плавучая тюрьма для «врагов революции». В театрах,