Иллюзиум. Роман Павлович Искаев

уже достаточно отдохнул, Сашка решил опять посмотреть на гостей. Но, нет, их глаза, как и прежде, сверкали необъяснимой чернотой. Это было очень странно и необычно. Какой-то шорох раздался за дверью, и спорящие сразу замолчали и в едином порыве повернули головы к двери. За ней мелькала бесшумная тень кота.

      – Он нас слышит.

      – Да, и чувствует.

      Теперь в толстом Шарике не было и капли той смелости, что мгновение назад, когда он скакал по всему креслу, выделывая странные движения лапками, сжатыми в маленькие кулачки. Оба брата опять застыли и не сводили глаз с закрытой двери:

      – Да ладно вам, дверь закрыта, Баклажану нипочём её не открыть.

      – Как знать…, – тут же отозвался толстый Шарик.

      Его брат повернули голову к Сашке.

      – Добрый вечер, Саша. Нам ещё не довелось поздороваться сегодня.

      – Да, да, да, – затряс головой толстый Шарик и, Сашка не заметил как, он уже оказался рядом с ним на кровати и тянул ему свою лапку. Или руку, он тут же вспомнил, что хотел узнать у них, кто они такие. Немного повозившись с одеялом, туго обмотанным вокруг него ответил рукопожатием и тут же спросил, не давая заговорить кому-либо из них первым:

      – У меня есть вопрос.

      – Слушаем, – отозвались они синхронно.

      – Вы, э-э-э, – Сашка не знал, как лучше спросить, но решил, что лучше на прямую, – вы обезьянки? Ну, то есть, я имею в виду…

      – Да.

      – Да.

      И опять они ответили синхронно и так же синхронно закивали головой.

      – Хорошо, эммм, а почему вы не белые?

      Теперь они смотрели на него, и, кажется, ничего не понимали.

      – Я имею в виду: сейчас ведь вы серебристые, а были до этого, когда свет горел – белыми.

      – Ах, ну так мы серебристые, только когда ночной свет на нас падает, а в остальное время – мы белые.

      – А-а, понятно.

      Как странно – он не знал, что говорить дальше – все вопросы, накопленные за день, как будто убежали из его головы.

      – Мы отвлеклись! – неожиданно бодро сказал худой Шарик.

      Он тихо спрыгнул на пол, Сашка обратил внимание, что толстый Шарик любит ходить на четвереньках, как обычные обезьянки, а худой на задних лапках, удерживая равновесие длинным хвостом. Запрыгнув на кровать, Шарик сел рядом с братом и начал, довольно серьёзным тоном:

      – Упустим из виду момент с котом, но лучше ты его прячь, а то мы…. боимся их, понимаешь? Нас никто не может видеть, кроме тебя и животных. Но всех животных нам бояться нечего, собаки даже любят нас, а вот коты сразу начинают на нас охотиться. А твой, так вообще… какой-то не нормальный.

      – Точно, – затряс головой толстый и боязливо посмотрел на дверь, где по-прежнему мелькала тень Баклажана в полоске света, – я это сразу понял! И что это у него с глазами?

      – Да… он немного того, – согласился Сашка, – но вообще-то он хороший. А глаза у него…

      – Ладно, – поспешил худой Шарик, – мы пришли сегодня к тебе, чтобы рассказать про наш мир и ответить на некоторые твои вопросы.

      Сашка тут же вспомнил всё о чём хотел спросить и уже открыл