Иллюзиум. Роман Павлович Искаев

дорога стояла на прежнем месте. Как умудрились те обезьянки не раскидать её? Сашка привстал с постели и облокотился на спинку кровати.

      Ему не хотелось верить в то, что всё произошедшее ночью было лишь сном. Очень реальным сном… Сашка приподнял рукав пижамы – на коже было небольшое покраснение. Если бы он щипал себя во сне, то следов не осталось.

      И всё же… он закрыл глаза и снова себя ущипнул.

      – Ай! – ощущения такие же, а значит… а значит то был не сон!

      И Сашка начал вспоминать все события. Он помнил, как выглядели незваные гости: маленькие обезьянки с серебристой шерстью; помнил, как они появились, и какой шум был до этого; помнил, что они знали его имя; помнил, что они не сказали ему откуда пришли. А ещё…. Они обещали научить! Это он помнил точно!

      Научить воплощать!

      Вскочив на ноги, Сашка услышал чьи-то тихие шаги, а затем шуршание. Прямо за дверью кто-то был. Осторожно, не издавая лишнего шума, он встал с постели и начал красться. Шуршание нарастало. «Неужели они вернулись?» – счастливая улыбка скользнула по лицу. Конечно это они, ведь обещали завтра прийти, а завтра уже наступило!

      Тогда он уверенно подошёл к двери и распахнул её.

      Снизу на Сашку смотрели два разноцветных и разноморгающих глаза. Это был Баклажан. Лапа его застыла на том месте, где он карябал дверь. Внимательно осмотрев Сашку снизу, Баклажан опустил лапу, моргнул – одним глазом, другим – затем осторожно прошёл в комнату. Ступал очень тихо. Крался, навострив уши, усердно работая носом, обнюхивая каждый сантиметр воздуха. Его усы смешно дёргались вслед за мощно работающим влажным носом.

      Возле дороги Баклажан остановился. Замер, точь-в-точь – гипсовое изваяние, только шерсть немного подрагивала. Долго простоял неподвижно, прежде чем прыгнул на кровать, где замер на месте драки двух братьев Шариков.

      – Они были здесь! – воскликнул Сашка, окончательно убедившись в своей правоте. Кот не мог врать.

      Баклажан остался в комнате один. В глазах мелькнул охотничий блеск.

      Внизу мамы не было видно, но папа так заигрался железной дорогой, что даже не заметил проснувшегося сына.

      – Пап! Ты чего?!

      – А! – папа выронил из рук машинку, и резко подскочил вверх, – а, я! Я ничего, так… А ты что так долго спал?

      – Ну, конечно, ничего, – мама появилась с улицы и, не закрыв за собой дверь, принесла каких-то растений, видимо из сарая, – чуть ли не с утра сидишь, играешь.

      – Ну, вот не надо! Я, между прочим, тебе помогал! И… И хоккей смотрел!

      – Папа, это моя дорога! – встрял Сашка.

      – Так кто же спорит, конечно, твоя. Мама шутит, я так, на пару минут.

      Сашка подозрительно покосился на папу, стоявшего спиной к дороге и на маму, возившуюся у входа с каким-то растением.

      – А сколько время сейчас?

      – Охо! Уже двенадцать тридцать!

      – Двенадцать тридцать?! – Сашка удивился тому, как долго проспал.

      Сашка пошёл завтракать. И хотя он дал себе слово, что перестанет думать о том, что с ним случилось, сдерживать данное слово получалось