Убийство на Дворянской. Сергей Юров

сломалась, и кузов сильно накренился вправо.

      – Проклятье! – рявкнул штабс-ротмистр, соскочив на землю. – В самый неподходящий момент!

      Коляска, запряженная парой гнедых, проехав по подъему несколько десятков саженей, круто свернула к Новобазарной площади и исчезла из вида. Будочник, махнув рукой, оставил бесполезное преследование и пошел назад. Встав рядом с Митрофаном над подвернувшимся под кузов колесом, он, тяжело дыша, стал в недоумении почесывать затылок.

      – Все-таки не выдержала ось, – проворчал кучер, хмурясь и прикусывая нижнюю губу. – Тут такой выход … если в бричку не садиться, а лошадей пустить шагом, то можно добраться на четырех колесах до каретной мастерской.

      – Это на Площадной, у мещанина Игната Неверова, – выдохнул будочник, показав рукой в сторону Соляной площади. – Это такой умелец, что любому горю поможет. Голова!

      Хитрово-Квашнин кивнул.

      – Знаем, знаем… Что ж, Митрофан, берись за дело, я же подожду тебя возле караульной будки.

      Кучер взял вожжи и, чмокая губами, стал понукать лошадей. Бричка вздрогнула, заскрипела и тихо тронулась с места. Двигалась она в гору крайне медленно. Правое переднее колесо, вращаясь непостижимым образом, привлекало все внимание Митрофана.

      – Доедет, – прохрипел будочник, все еще отдуваясь. – Ежели, тово, не наскочит на камень или яму.

      Он вытер рукавом лоб и заковылял к подчаску, занятому проверкой тележного груза сенявинских крестьян. Бросив последний взгляд на свой экипаж, Хитрово-Квашнин подошел к сидевшему на земле усманскому помещику, пьяно поводившему глазами и бормотавшему какую-то чушь. Его он совершенно не знал, потому ограничился тем, что сказал кучеру:

      – Подними барина и отведи в штофную лавку, пусть проспится. А сам беги к квартальному надзирателю… О случившемся я непременно доложу полицмейстеру.

      У караульной будки штабс-ротмистра поджидал Новицкий с вопросительным выражением на лице.

      – Что стряслось, Евстигней Харитоныч? Гляжу, вы за коляской мчитесь. Что это, думаю?

      – Мошенники усманского помещика обчистили и укатили на его экипаже?

      – Боже мой, с самого утра промышляют!

      Пожелав еще раз управляющему крупнейшим в уезде винокуренным заводом всего хорошего, Хитрово-Квашнин подошел к караульной будке и из любопытства заглянул внутрь. Стол, табурет, широкая лавка для отдыха, вот и вся обстановка. Стол был усыпан хлебными крошками, кусочками яичной скорлупы, махоркой и трубочной золой. Пахло табаком, сальными свечами и квасом. Среди клочков всевозможных бумаг Хитрово-Квашнин увидел копию сообщения Петродарской городской полиции, гласившего: «Cего мая от 15-го числа о приведении состоящего при усманской будке шлагбаума в настоящую исправность, поелику оной близ заднего конца в самом том месте, где навешен был на железном болте в столбе, перегнивши, упал и переломился».

      – Вот откуда новый шлагбаум! – пробормотал дворянин и вышел наружу.

      От нечего делать он обратился