Убийство на Дворянской. Сергей Юров

позвольте мне знать, – спокойно ответствовал купец, поглаживая бороду. – Грузиться будут абловские. Попрошу не чинить помех!

      – Нет, это ни на что не похоже! Черт знает что!.. Брандмейстер!

      Романовский, облаченный темно-зеленый полукафтан и шаровары, нехотя показался из-под навеса.

      – Иван Василич, незамедлительно примите меры, не то я за себя не ручаюсь! – в сильном раздражении проговорил Новицкий.

      Стуча хромовыми сапогами по утоптанному берегу, одной рукой придерживая блестящую бронзовую каску, другой – длинную шпагу на левом боку, брандмейстер подошел к Егупову и что-то сказал ему негромко.

      – Какие притеснения? – вспылил купец. – Выдумали тоже! У меня своя очередь… Излишние деньги не брать?! А кто мне оплатит убытки?

      – Ты, давай-ка тише, не то донесу полицмейстеру! И не токмо про притеснения, но и про незаконное содержание постоялого двора, сено и овес с коего продаются втридорога.

      Прищурив глаза, Неверов упер руки в боки.

      – Нечего здесь распоряжаться! Коллежский регистратор, а форсу-то этого сколько!.. Полицмейстером не стращайте, вывернемся!.. На паром кого хочу, того и поставлю. Очереди мне всякие нипочем!

      Новицкий с руганью поднял арапник, и ударил бы купца, если бы брандмейстер не удержал его руку. А Егупов и не думал униматься.

      – Что вы здесь плеточкой-то размахиваете?! – кричал он. – Только попробуйте ударить!.. Дворянин, понимаешь. Чины у нас одинаковые. Вы ничего не значите, как только поляк и такой же работник у Сенявина, как нанятые мной помощники для паромной переправы!

      Хитрово-Квашнин не мог больше оставаться безучастным. Манеры паромщика, его развязность и нагловатость ему порядком наскучили. Спустившись с брички и опираясь на трость, он вплотную подошел к купцу, твердо взял его за локоть и тихо, но внятно произнес:

      – Хватит бузить, любезный!

      Взоры всех, кто находился на берегу, обратились на высокого широкоплечего офицера, имевшего темно-каштановые волосы, бакенбарды и усы. Нос с едва заметной горбинкой и волевой подбородок придавали его лицу выражение мужественности, говорили о наличии сильного характера. Егупов попытался высвободиться, но хватка штабс-ротмистра, забивавшего гвозди рукой, была железной.

      – Пустите! – возопил купец. – Что это, в самом деле?

      Один из паромщиков шагнул к нанимателю и что-то шепнул ему на ухо. Тот враз перестал дергаться.

      – Господин Хитрово-Квашнин!.. Простите, не признал!.. Ох, локоть замлел!

      Штабс-ротмистр хмыкнул и ослабил хватку.

      – Будешь смирно себя вести?

      – Воды не замучу!.. Только вы, ваша милость, тово… не говорите полицмейстеру.

      Владелец Харитоновки отпустил руку купца и возвысил голос:

      – Что б ты опять взялся за притеснения? Нет, уж, отвечать надо за свои поступки!

      – Убытки, ваша милость…

      – Довольно!.. Убытки ты уж давно все покрыл поборами… Кому очередь грузиться?

      – Cенявинским, –