Пиррова победа. Роман. Часть 2. Василий Васильевич Варга

засеянный еще владельцами земель? А то, что собрали— между собой разделили, просадили, прокутили. Нет, я не такой, я всех заставлю работать, я так всех зажму, чтоб дышать было нечем. У меня никто паспорт не получит и не сбежит в город, не сможет уехать на заработки, как эти румыны из Средней Апши». Юрий Алексеевич расплатился, потребовав всю сдачу, до копейки, и вышел на улицу. Как хорошо идти в окружком партии, куда непросто попасть простому человеку, а тебя ждет, не кто— ни – будь, а сам секретарь окружкома.

      Дина Алексеевна уже была в своем рабочем кабинете.

      – Проходите, садитесь, – пригласила она.

      В центре просторного кабинета горели четырех рожковые светильники, освещая массивный стол буквой «Т», во главе которого в большом кожаном кресле утопала Дина Алексеевна. На ней было длинное платье из дорогого материала, плотно прилегающее и подчеркивающее ее стройную фигуру. Она была какой—то величественной и чужой. Во всяком случае, ничего не осталось от той Дины, Кобры, простой, задорной бабы— хулиганки, с которой он общался не так давно. Халус сел на предложенное ему место, заморгал глазами, он был так близко к ней, что слышал ее дыхание и не знал, как быть, но его выручила Дина Алексеевна: она дважды крепко чихнула, помассировала переносицу и отодвинулась назад вместе с креслом.

      – Звиняйте, Дина Алексеевна, я малость опоздал, больше такого не повторится, честное партийное. Я не думал, что так быстро закончится ваше сидение на этом буро.

      Кобра смотрела на него в упор. Какая—то презрительная улыбка скользнула по ее губам, глаза впились в него не моргая. Это были не ее глаза, это были глаза секретаря окружкома партии.

      – Не буро, а бюро, не звиняйте, а извините. Вам катастрофически не хватает грамотности, культуры речи, – сказала она, как бы сожалея.

      – Я юнирситетов не заканчивал, – сказал он, опустив голову.

      – Ну ладно, не будем об этом. Я хотела вас спросить, как вы будете работать, с чего начинать, ведь вы мой выдвиженец, и мне было бы очень обидно, если бы дела у вас пошли плохо. У вас совершенно нет опыта руководящий работы, дело, за которое вы взялись, не из легких. Сельское хозяйство всегда было горячей точкой партии, даже болезненной точкой, я бы сказала. Хоть оно и базируется на передовом учении, но мы вынуждены закупать хлеб у капиталистов, тратить на это золотые запасы страны, перекачивать нефть теплоходами. Вы это понимаете? С чего же будете начинать?

      – Я…я постараюсь, – Халус начал заикаться, руки стали дрожать. Таким Дина видела его впервые, жалкого, беспомощного и все больше разочаровывалась в нем. – Они у меня попляшут, я им покажу… я их научу родину любить.

      – Кто попляшет? О чем вы говорите?

      – Люди… попляшут, – ответил Халус. – Я имею в виду тех, кто будет увиливать от работы, в особенности единоличники. Я их зажму так, чтоб им ни дыхнуть, ни… сами понимаете… короче я начну с дисциплины.

      – Да подождите вы с этим. Это, само собой разумеется: социализм