Маяк. Иван Андреевич Банников

бабка, которая уже заранее боготворила хозяина избушки и была готова поверить в любое чудо. Даже если бы шаман сходил перед ними в туалет, она всё равно посчитала бы это небесным знамением. Таких он не любил гораздо больше, чем тех, кто ему не верил. Третьим человеком оказался молодой парнишка, предположительно лет пятнадцати. Худой и бледный, он болезненно кривился и прижимал руки к животу.

      – Что привело вас в моё скромное жилище, странники? – пробасил шаман важно и торжественно, для пущего эффекта тряся бубном, украшенным голубыми перьями редкой южной птицы.

      – Занеможил наш мальчик! – запричитала старуха и тут же рухнула на колени. Шаман поразился тому, как мгновенно сменилось выражение её лица – с радостно-воодушевлённого на скорбно-плачущее. – Многий день мается животом, и нет ему успокоения и выздоровления!

      – Облегчается свободно? – деловито поинтересовался хозяин, цепким взглядом ощупывая лицо и фигуру больного.

      Он по-прежнему держался от них в стороне, потрясая бубном и помахивая маленькой металлической коробочкой на цепочке, из которой исходил слабый сладковатый дымок.

      – Как это? – переспросила бабка, вылупляя глаза.

      – Срёт, говорю, часто?

      – Так вообще почти нет! – возопила она, вздымая к нему руки и сотрясая грязными волосами.

      Она сделала попытку подползти к нему на коленях, чтобы схватиться за ноги и целовать их долго и упорно, но тут из сумрака комнаты неожиданно показался слуга шамана. Он грозно загремел массивным телом и громогласно объявил:

      – Нельзя трогать колдуна! Иначе не будет удачи в лечении!

      Старуха взвизгнула, отшатнулась от заколдованного страшилища и повалилась на спину. Шаман усмехнулся про себя, видя, что нахмуренный дед даже не попытается ей помочь.

      – Фу, окаянный! – заверещала она, отползая обратно к лавке и поднимаясь на ноги. – Проклятое бесовское чудовище!

      – Тихо в моём доме! – гаркнул шаман и грозно затряс бубном, а в тёмных углах комнаты загремели взволнованные духи, которых разозлила наглая выходка посетительницы. Духи стучали камнями и шипели, а где-то далеко противно визжало что-то непонятное.

      Посетители сразу затихли, старуха мигом уселась на лавку и прижалась к мужу, который тоже порядком испугался, хотя и старался не подавать вида.

      Шаман незаметно усмехнулся в густые светлые усы и продолжил:

      – Говори сам, юный отрок, рассказывай, как занемог, и что с тобой в сей скорбный миг!

      Парнишка поднял на него измученные глаза и проблеял:

      – Давно живот болит. Нету сил. Мучаюсь каждый день.

      – Пищу исправно принимаешь?

      – Не хочется мне.

      – Тошнит тебя?

      – Тошнит, – согласно кивнул парень.

      – Муторно?

      Опять кивок.

      – Не принимает тело пищи?

      – Не принимает, – тяжко вздохнул больной.

      – Началось с чего? Помнишь?

      – Да как не помнить, святой ты наш человек! – снова не выдержала молчания бабка. –