Минута до полуночи. Дэвид Болдаччи

добраться до более глубоких залежей. Тим управлял тяжелыми машинами, с помощью которых достают бокситы. Я был менеджером, работал в офисе. Но мы стали друзьями. И ходили в одну и ту же церковь.

      – Я слышала, вы занимались вложениями капитала. Необычная смена деятельности после добычи бокситов.

      – Я стал однодневным трейдером [14], чтобы заработать денег, у меня хорошо получалось, и в результате я основал собственный инвестиционный фонд. Теперь «Джексон Лайнберри и компаньоны» управляет миллионами долларов, принадлежащих не только мне, но и другим людям. За последние годы нам сопутствовал серьезный успех, благодаря которому я сумел повысить уровень жизни.

      – Я думала, парни с такими инвестиционными фондами живут в Нью-Йорке или Калифорнии.

      – Благодаря существующим ныне технологиям можно работать откуда угодно. И я живу менее чем в часе езды от Атланты и езжу туда в поисках удовольствий, которые дает культура, и ресторанов; к тому же я держу там свой реактивный самолет, хотя, на крайний случай, есть посадочная полоса в поместье.

      – И какой у вас самолет? – спросила Блюм.

      – «Бомбардье семь-пятьсот». Он может без посадки долететь отсюда до Москвы.

      – Вы собираетесь когда-нибудь отправиться в Москву? – спросила Пайн.

      Лайнберри усмехнулся.

      – Не вижу для этого ни одной причины, – ответил он. – Я лишь повторяю то, что сказал мне про самолет финансовый директор.

      Дверь распахнулась, и появилась женщина в форме горничной с подносом в руках. Она поставила кофе, сливки и сахар на столик перед диваном, положила на него ложечки и вышла.

      Пайн и Блюм предпочитали черный кофе, а Лайнберри не пожалел сливок и сахара. Пока он этим занимался, Пайн его изучала. Он был красив, такими бывают пожилые актеры и фотомодели. Однако что-то в нем показалось Пайн знакомым. Впрочем, она могла видеть его тридцать лет назад.

      – Ну, так почему же вы вернулись?

      – Моя сестра Мерси.

      Его лицо стало серьезным.

      – Это было ужасно. Ее ведь так и не нашли, верно?

      – Да, вы правы. Вы знаете, что полиция и ФБР подозревали моего отца?

      Лайнберри пренебрежительно махнул рукой.

      – Тим имел к случившемуся не больше отношения, чем я. Он был опустошен. То, что тогда произошло, в конце концов уничтожило его брак. – Лайнберри побледнел. – Прошу меня простить. Мне не следовало этого говорить.

      – Нет, я собственными глазами видела, что случилось с их браком, – сказала Пайн. – Вы полагаете, они расстались из-за того, что оба чувствовали вину из-за похищения Мерси?

      Лайнберри сделал глоток кофе, но не поставил чашку на стол.

      – Я продолжал общаться с вашим отцом, – проговорил он.

      – Мне совсем недавно стало известно, что мои родители покинули Андерсонвилль посреди ночи. И никто не знал, куда они уехали.

      – Да, именно так и случилось. Но ваш отец связался со мной через несколько лет после вашего отъезда.

      – Почему?

      – Мне

14

Биржевой торговец, осуществляющий операции, не выходящие за пределы одного биржевого дня.