Каждый охотник (сборник). Сергей Малицкий

и он завтра-послезавтра все заберет. И чтобы ты не забыл про обещанный эксклюзив. Цена будет выше. И что даже много гнать не нужно. Если все срастется, то чем меньше, тем дороже.

      – Хорошо.

      Она подходит ближе.

      – Ты постель не убрал, я убрала. А Сонька посоветовала отнести тебе поесть. Садись, я помогу.

      Ольга может. Они все рукодельницы. Лидка позаботилась, но Ольга лучше всех. Однажды села со мной плести, словно свежей водой меня окатила. Такие узоры, такие блики вывела, что и в голову не приходили. И теперь так же. И минуты не смотрела на мои руки, и вот же, присела к столу и делает не хуже меня.

      Я ем.

      – Как думаешь, у Ксюхи все получится?

      Я давлюсь яйцом.

      – Почему ты не спросишь: как думаешь, у Марка все получится?

      – Марк уже получился, – объясняет Ольга, – Он уже. Понимаешь, уже. Остыл.

      – Умер, что ли? – пытаюсь я пошутить.

      – Нет, – Ольга думает. – В другом смысле. Он уже холодный. Отлит. Его можно уже выколачивать из формы. Он уже не изменится. А если переливать, то надо плавить. А плавить, значит разогревать как следует. И без гарантий. Вот скажи, Ксюхе оно надо?

      – Бесполезно, – говорю я.

      – Что бесполезно, – не понимает Ольга.

      – Бесполезно плавить, – говорю. – Если только расплавить и расплескать. Уничтожить. Стереть в пыль. Это да. Лучшее средство. А под другую форму бесполезно.

      – Почему? – настаивает Ольга.

      – Человек не меняется.

      – Это как же? – она поднимает брови. – Ну, не становится лучше? Не меняется в мелочах?

      – Мы же не о мелочах говорим, – поправляюсь я.

      – Подожди, – она хмурится. – Но если был человек нормальным, а потом запил, превратился в мерзавца. А это что?

      – Запить может каждый, а вот мерзавцем надо быть изначально, – объясняю я. – Давай так. Забудем о том, что с кем стало, и кто кем стал. Забудем об обстоятельствах и превратностях. Возьмем обычного человека. Представь его как… механизм. У него есть набор функций или опций. Что-то он может, что-то нет. Что-то делает хорошо, что-то не очень. В разных обстоятельствах работают разные его функции, но они все имеют место быть. И останутся.

      – Человек не механизм, – не соглашается Ольга. – А если ты ошибаешься?

      – Конечно ошибаюсь, – не спорю я. – В конкретных случаях. Но в целом, нет.

      – И какой ты? – она смотрит на меня пристально, перестает клеить мои сумки. – Какой ты, вот неизменившийся с юности, один и тот же. Какой ты?

      – Я? – думаю с чего начать. – Я обыкновенный. И единственный. Изнутри единственный. Наверное, эгоист. Латентный. Всегда казалось, что я один. Остальные – как проекция. Функция. Образы. А материальный, настоящий – я один. Я не поменялся, просто понял, что не один. Но эгоизм остался, он всегда найдет какие-то дырочки, чтобы устроить фонтанчик. Потом я ленивый, сомневающийся, одновременно наглый, но с умом, хотя умным себя назвать не могу. Глупостей наделал в жизни много. Многое вспоминать