Помехи. Владимир Евгеньевич Псарев

гости. Я, кстати, приходил.

      С Женей мы общались долгое время по переписке, виделись лишь раз в пару лет, когда он приезжал в наш городок, откуда я был невыездным. Женя единственный мой старый друг до сих пор, с кем я ни разу всерьез не дрался. Причины были, а желания нет. Так бывает.

      Именно Женя познакомил меня годы спустя с Петербургом. Он тогда только вернулся из армии, и устраивался, как мог. Весной восемнадцатого года я впервые прилетел в город, который знал лишь по воспоминаниям своей бабушки. Парголовская насыпь приютила нас. Я влюбился в холодные сквозняки, пробирающие насквозь. Влюбился в графитовое небо. Влюбился в дворы-колодцы коммунальных домов Петроградской стороны. В каждой этой любви – Женя. Потом я приезжал в гости еще не один раз, но первый опыт – всегда самый пронзительный в любых отношениях. С городом, с другом, с женщиной.

      В Петербурге Женя познакомил меня со своей девушкой – Марией Коробковой, которая в будущем стала автором нескольких обложек для моих произведений, не все из которых еще опубликованы. Женя долгое время испытывал определенные сложности во взаимоотношениях с противоположным полом, что сильно его тяготило. Да, Женя, может быть, ты в этом не признаешься, но я все чувствовал. Твой союз с Машей – первый настоящий и крепкий в твоей жизни. Я всегда переживал за ваши отношения, бывало – мирил вас. И если и вставал на сторону кого-то из вас, чем, вероятно, сильно обижал второго, то лишь потому, что вы оба мне дороги. Поэтому я выбирал правду.

      Женя познакомил меня с Денисом Ильчиняком. Это мой брат и наставник прямо сейчас. Мое плечо. Физически. Он здесь. Он рядом. Мы встретили с ним мое двадцатилетие в Тюмени. Мы встретили с ним мое двадцатидвухлетие в Петербурге.

      Жизнь за три года сделала огромный круг, вернув меня в самое начало. Сейчас я проживаю в центре Петербурга – на Первой линии Васильевского острова. Но это – лишь благодаря вам. Это не материальная благодарность, а благодарность сугубо духовная, которая бывает значимее любых осязаемых вещей. Женя подарил мне много новых друзей и знакомых, непроизвольно задал вектор движения. Надеюсь, и я чему-то его научил.

"Эйфория".

      Летом восемнадцатого года судьба сблизила меня с человеком, которого я считаю родным в самом чистом понимании этого слова, несмотря на любые разногласия. Анастасия Сикорская. Сейчас ты носишь уже другую фамилию и живешь в десятке тысяч километров от меня, но ты – моя сестра.

      Пятого мая Настя позвонила мне в тот момент, когда я поднимался по трапу самолета, который должен был увезти меня из Петербурга обратно в столицу Сибири. Наверное в наш век текстовых сообщений неожиданные звонки – редкость. И этот звонок до сих пор самый непредсказуемый.

      Мы учились с Настей в одном классе, но никогда очень близко не общались, не проводили вместе время. До лета восемнадцатого года. Я помню все наши поездки по родному району – трассы, деревни. Я помню нашу поездку в Омск. Накануне я опоздал на поезд, на котором Настя уезжала из Новосибирска, где провожала