Боярыня Матвеева. Вера Русакова

Алмаза Ивановича слегка ослабили хватку.

      – И потом, ты сам говорил, что патриарх самодур, ему неизвестно как моча в голову ударит. Вдруг ты откроешь всем наши несогласия, обрадуешь недругов, а святейший Никон мой брак возьмёт и не расторгнет?

      – Может, – неожиданно легко согласился Иванов, отпуская сына. – И вообще я его ни о чём просить не хочу.

      Он был опытным политиком и умел держать удар. Воспитанник был прав – Алмаз Иванович признал это с возмущением, но в то же время и с каким-то извращённым удовольствием. Так может чувствовать себя только учитель, которого переиграл любимый ученик. Умён ведь, паршивец. Его бы ум – да на какое доброе дело направить.

      Но канцлер не собирался легко сдаваться.

      – Плохо нам будет в любом случае, даже если я промолчу. Она ещё и иностранка – ты ведь так матери говорил? Даст волю языку, выболтает наши тайны – вот то-то радость будет нашим врагам.

      – Да, – спокойно согласился собеседник, – я тоже сначала этого боялся. Даже думал, не шпионка ли она.

      – Экий ты сообразительный! Что ж не остановился вовремя – когда догадался об этом подумать?

      – Не остановился, так как нет никаких доказательств. И нет никаких доказательств, что она будет болтать. А вот друг твой, Андрей Тихонович, уже болтает.

      – Не клевещи!

      – Зачем мне клеветать? Я совершенно случайно узнал, что приезжал английский купец, Дуглас, торговал у него канаты, а Андрей Тихонович ему взял и вывалил много такого, что мы от русских скрывать пытаемся: кто из бояр за войну, кто против, какие товары царская казна покупает для армии. Ты ему заказы выгодные устраиваешь, а он болтает хуже бабы.

      – Не верю. Ты Андрея Тихоновича не любишь, вот и наговариваешь на него.

      – Проверь.

      «А ну как возьмёт купец и отопрётся? Он мог про этого Дугласа уже и забыть. Тогда будет только моё слово против его слова. Дусе, как свидетелю, веры не будет».

      Однако спокойная уверенность пасынка ввергла Иванова в сомнения. Он по собственному опыту знал, сколько могут узнать купцы как бы между делом и как они могут сотрудничать с чиновниками своих государств – и не своих тоже. Он стал думать о Соловом и на время забыл про неожиданную невестку. Впрочем, ненадолго.

      Подойдя к молодому человеку вплотную, Алмаз Иванович что есть силы стал хлестать его по щекам: хрясь, хрясь, хрясь, так что голова моталась из стороны в сторону. Тот терпел, принося эту жертву на алтарь любви. Потешив таким образом уязвлённое родительское самолюбие, Алмаз Иванович сказал:

      – Садись. Будем о деле говорить.

      И сел сам.

      Глава 31

      Евдокия пряталась в тёмной гостиной. Время тянулось медленно и томительно. Наконец в коридоре мелькнул свет свечи и послышались голоса.

      – Останься с нами поужинать.

      – Нет. Домой поеду.

      Когда Иванов ушёл, Евдокия выскользнула из гостиной навстречу мужу.

      – Ужин ещё не остыл?

      – Может, и остыл. Велю разогреть.

      – Давай. И приходи в столовую.

      Молодая женщина схватила плечи