Боярыня Матвеева. Вера Русакова

Кланяться надо так, чтобы тебя видели. Здесь-то тебе всё с рук сойдёт, а в Кремлёвских палатах – нет. Учи тебя, не учи – всё без толку.

      – Прости, батюшка. Виноват.

      – Не прощения надо просить, а делать всё вовремя.

      Молодой человек подошёл к старику, встал на колени и коснулся лбом пола. В чёрных глазах старика мелькнула искра нежности, но быстро исчезла: Ерофей Иванов, для оберегания от бед прозванный «Алмазом», был сухощав телом и сух характером, а ещё умён, деловит и всегда всем недоволен. Он заправлял делами всемирной важности, но людей, испытывавших к нему хотя бы подобие тёплых чувств, можно было пересчитать по пальцам одной руки; пасынок был одним из этих немногих.

      Поприветствовав приёмного отца, Матвеев поднялся и пошёл к братьям. Андрей слегка поклонился, Артамон слегка шевельнулся.

      – Как вы кланяетесь, – немедленно начал Иванов, – Андрей, ты старшего брата встречаешь! Поклонись как следует!

      Андрей поклонился «как следует»; старший брат ответил легким полупоклоном.

      Семён сразу отвесил поясной поклон и улыбнулся; старший брат поклонился не так низко и приобнял младшего.

      – Что телячьи нежности разводите! Вы парни или девки сопливые?

      – Прости, батюшка. Виноват! – ответили братья одновременно и сами удивились.

      – Вы что, над отцом смеяться вздумали?!

      – Нет, батюшка! Что ты!

      – Случайно так вышло.

      – Тоже мне, «случайно»!

      В дверях появился слуга и застыл в ожидании. Когда взгляд чёрных глаз хозяина коснулся слуги, тот резво поклонился и начал:

      – Обед…

      – Ты что стоял полчаса, как болван?! – грозно вопросил хозяин. – Кланяться надо сразу, как войдёшь!

      – Прости, хозяин, виноват, – ответил слуга господской формулой, переделанной слугами для себя. Алмаз Иванович временно перестал браниться. Ненадолго.

      – Почему тарелки лучшие на столе? Почему не бережёте дорогую посуду?

      – Хозяйка велела, в честь твоего приезда.

      Хозяину было приятно это услышать, но вслух он сказал:

      – Тоже мне, событие!

      Во время обеда Матвеев отчаянно скучал. Отец всё время ворчал, с Семёном поговорить было невозможно: стоило Алмазу Ивановичу услышать шёпот, как сразу прилетало замечание – а слух у него был острый. Женщин не было: мать семейства, в соответствии со старомосковскими правилами хорошего тона, обедала отдельно, у себя в тереме.

      Когда Кирилл и Анна, дети небогатых помещиков, приехали в Москву и жили поначалу, ради экономии денег, в одной комнате, они посчитали глупым есть по отдельности и усаживались за один стол, находя совместные трапезы одной из приятностей брака. Брат Кирилла, Федор, безропотно подчинился уже сложившимся традициям, а Матвеев с удовольствием принимал приглашения в гости «по-семейному». Он сам не понимал, почему ему так приятно присутствие Анны, а сидеть за столом с невестой оказалось ещё приятнее. Интересно, а матушке скучно одной? Или ей так лучше? И будет ли им, четверым мужчинам, приятно её присутствие в столовой палате? Артамон чуть не рассмеялся,