Одинокий голос. Елена Крюкова

пальцы рук ее невечных,

      Стирали клавиши до дыр

      И ей молились бесконечно.

      Она давала нам урок —

      Своей волной встающей смене —

      Как жить, переступив порог,

      И жить и умирать на сцене.

      Песнь о Генрихе и Маргарите

      Прелюдия

      Котел ночной Москвы кипит

      Тревожно, ветрено и сладко.

      Ладонью розовой горит

      Окно над детскою кроваткой.

      Свернулась Музыка в комок

      И спит в душе сонатой венской.

      И ночь играет свой урок

      Рукой расслабленной и женской.

      Я тоже девочкой была

      В смешной подвернутой шубейке.

      Дрожа, рояльная смола

      Мою ладонь лепила клейко.

      Любовь разыгрывала я,

      Еще в лицо ее не зная,

      И от бесстыжего вранья

      Скрипела музыка дверная.

      Я улыбалась ртом чужим

      И чьим-то чувствовала сердцем.

      Казалось: легонький нажим —

      И в правду распахнется дверца.

      Но долго пела я еще

      И вышивала жизнь на пяльцах,

      Пока не стало горячо

      От клавиш – и душе, и пальцам.

      И тут, раскидывая прочь

      Черновики, клубки и нитки, —

      Любовь!

      Я с нею – прямо в ночь,

      Собрав надежды и пожитки.

      Еще одна прелюдия

      Что сцена? Досок череда.

      Как на войне, светло и люто.

      Поешь. Оконная слюда

      Темнеет с каждою минутой.

      Звонок. Окончены бои.

      Но кто мне перевяжет раны?

      Минутные друзья мои

      Уйдут в домашние туманы.

      А я, мечтавшая всегда

      О золотоволосой дочке,

      Опять сочту свои года

      По новым линиям и точкам.

      Фуга. Тверской бульвар

      Снег свистел и шел стеной,

      Белой Ниагарой.

      Памятник во тьме ночной

      Плыл седой и старый.

      Вечный памятник Москвы

      Посреди бульвара:

      С непокрытой головы

      Вьются кудри пара.

      А под памятником – рой

      Молодых свиданий.

      Сыплет белой мошкарой

      Летопись рыданий.

      Сыплет колким конфетти

      Счастье на просторе,

      Чтоб отсюда не уйти

      В черной маске горя.

      В это море ярких глаз,

      В карнавал машинный

      Вдруг врывается на час

      Женщина в морщинах.

      Вот троллейбус перед ней

      Зажужжал пчелою

      И пошел столбы огней

      Рассыпать золою.

      Расступилась перед ней

      Нежных жизней стайка,

      И прилип к груди, как клей,

      Снег алмазной майкой.

      Вот она сюда идет,

      Это Маргарита.

      Под ногой играет лед,

      Дверь метро открыта.

      Может, эта дверь метро —

      Черная шкатулка,

      Что хранит в себе