Старый дом. Катерина Картуш

головой то совсем поникла, слюну пустила. Я его за шкирмон, да – в угол! Вроде затих, об стену дюже приложился – даже кровяка из носа потекла.

      – А дальше чего было? Ты садись, не стой! – Липа усадила Егора на табурет, сама рядом на стол облокотилась.

      – Чего-чего, – передразнил вяло. – Баронесска платье расстегивать начала, пуговку за пуговкой, и на меня глядит, не моргает, а мне-то что?… я голых баб не видал, что ли?! – глянул исподлобья на Алимпию. – Она кофтенку-то сняла, а под ней этот… как его…

      – Корсет, – быстро подсказала Липа, поджимая губки: – «Какой он забавный, право слово!»

      – Ну да, он самый. Значит, руку меж грудей сунула… – заалел щеками Егор, – …и спицу достала.

      – Спицу?! – удивилась Алимпия. – Деревянную?!

      – Не, вроде, серебро… с камнем желтым, размером с яйцо перепёлкино.

      – Ох, да это же… – не договорила Алимпия. Кругом пошла голова, яркие звездочки засверкали вдруг в глазах. Не помнила, как на Егора в беспамятстве завалилась.

      – Эй, доктор! Как вас там? – вскинулся с табурета юноша, подхватывая девичье тело.

      – Карл Натанович, – не отрываясь от чтения, пробурчал доктор.

      – Ты бы помог что ли, Натанович! Вишь, племяшка твоя, какая впечатлительная оказалась! – придерживая девушку за хрупкую талию, Егор похлопал ее по бледным щекам.

      – Девица – крепкая! Корсаж, видать, туговат, – послюнявил палец доктор. Не отвлекаясь от чтения, перевернул страницу. – Гм, печально это все, очень печально.

      – А что здесь собственно происходит? – приятный мужской баритон плавно влился в помещение.

      Девушка застонала, приоткрыла глаза. Захлопав ресницами, уставилась на вошедшего мужчину:

      – Милый, что-то случилось?

      – Я бы тоже хотел знать, дорогая! И, в частности, что это за господин в фильдеперсовых брюках так нежно обнимает тебя за тонкий стан? – с грустной иронией произнес мужчина.

      – О! – только и смогла вымолвить Алимпия, внезапно обнаружив себя в чужих объятиях. Теперь пришел и ее черед краснеть. Высвободившись из рук Егора, присела на табурет, закрывая ладонями пылающее лицо. В тот же миг широкая спина в ватнике загородила ее тонкую фигурку от мужчины.

      – Курт Краниц я! – простодушно улыбнулся Егор, протягивая для пожатия руку. – Подмогнуть хотел красавице – в обмороки падает, голодная, верно.

      Выглянув из-за его плеча, Алимпия охотно покивала головой.

      – А я – Андрей Мякишев, – мужчина вежливо пожал протянутую руку, – муж вот этой самой барышни, которая упала в обморок, что ей совсем не свойственно в силу крепкого здоровья. А вы, стало быть, из немцев будете?

      – Я… – Егор открыл, было, рот, но задумался, как бы складней соврать, и замолчал.

      – Я-я! – засмеялся Андрей, кивая в знак понимания. – Что означает: «да!» Да?!

      – Угу, – неуверенно буркнул в ответ Кравцов.

      Мужчина еще хотел что-то сказать, но Алимпия вовремя перебила его:

      – Андрюша,