Осколки неба. Анна Шнайдер

которая тем не менее казалась ей самой прекрасной во Вселенной – и упархивала к себе.

      Денис оказался старше Лизы на двенадцать лет, и какое-то время ей думалось, что это страшно, просто до ужаса много. Двенадцать! Это же на два года больше, чем ей сейчас, а ведь она прожила уже такую большую жизнь! Он совсем-совсем взрослый, а она маленькая. Конечно, она ему не интересна.

      Вот так Лиза оправдывала и его кислые улыбки, и то, что он практически никогда ничего у неё не спрашивал. Маленькая, не интересна.

      «Ничего! – думала она, глядя на себя в зеркало. – Я вырасту и обязательно стану интересной!»

      Что ж… выросла.

      ***

      – Привет, Лизка! – громко поздоровалась коллега по имени Маша, резко распахивая дверь – так, что та со стуком ударилась об стену. Лиза от неожиданности подпрыгнула и чуть не разлила чай.

      Маша была прекрасным человеком и отличным переводчиком с китайского, но порой вела себя слишком шумно. Впрочем, ей всё и всегда прощали – сердиться на неё было решительно невозможно.

      Высоченная – почти метр девяносто! – девушка с длинными ногами, светлыми волосами до пояса и широкой улыбкой от уха до уха излучала такой позитив, что казалась воплощённым на земле лучом света. Одевалась она всегда в розово-белое. Вот и сейчас на Маше красовался коротенький сарафанчик цвета молодого поросёнка и белые кеды. Через плечо была перекинута крошечная ярко-розовая сумочка, откуда торчал здоровенный книжный том. «Франц Кафка. Избранное» – гласила надпись на корешке.

      И ведь это был не просто антураж – Маша действительно читала и Кафку, и Камю, и Гессе, и даже Иммануила Канта. Как она умудрялась сочетать в себе всех этих авторов и любовь к розовому цвету, понять было сложно, даже практически невозможно, но Лиза и не пыталась.

      – Привет. – Она старательно улыбнулась и подняла повыше чашку с чаем, словно хотела спрятаться за ней. – Как… прошли выходные?

      – Купаться ездила, – ответила Маша весело, примостив сумочку с книжкой на край стола и включая компьютер. – А ты… хм… а ты чего такая грустная?

      Что ж, на этот раз придётся врать.

      – Голова болит.

      – О, – коллега оживилась. – Меня тут как раз научили классный массаж от головной боли делать! Давай, откидывайся, сейчас я тебя разомну и всё как рукой снимет. И кружку-то поставь, чай в этом деле точно лишнее.

      – Может, не…

      – Надо-надо! – отрезала Маша, подходя ближе с решительным выражением лица. – Нечего тут страдать и киснуть! Иначе перевод плохой получится и заказчики будут плакать.

      Лизе захотелось улыбнуться, но скулы свело – и всё, что она смогла – это спросить:

      – Почему плакать? Может, смеяться.

      – Это мои заказчики будут смеяться, – ответила Маша полусерьёзно-полушутливо. – А твои точно плакать. Откидывайся, говорю!

      Минут через десять Машиного сосредоточенного сопения и Лизиного постанывания коллега призналась, что плечи у Лизы каменные и ничего удивительного, что голова болит.