Вниз по Причуди. Продолжение бестселлера «Вверх по Причуди и обратно». Дéнис Уоткинс-Питчфорд

на съедение этому мерзкому псу!

      «Мерзкий пёс» по-прежнему прыгал и крутился в воде, заливисто лая. И тут раздался восторженный вопль.

      – О-го-о! Что это за лодка? Эй, Винкл, глянь, какая красивая лодочка приплыла к нам из-под дерева!

      Гномы увидели, как чьи-то огромные пальцы схватили «Джини Динс» за фок-мачту и в мгновение ока вытащили корабль из воды, и на её поверхности остались только рябь да мелкие волны, которые расходились в разные стороны и гасли под корнями ивового дерева. Восторженные крики, эхом отдававшиеся в полости внутри ствола ивы, свидетельствовали о том, что новые хозяева по достоинству оценили «Джини Динс».

      – Ну-кась, дай-ка я её заведу, тут ключ есть! – услышали гномы голос одного из мальчишек.

      – Пружина сломана, но корабль клёвый!

      – Во, да тут и каюта есть, и стол, и прибамбасы всякие…

      – Ух ты!

      – Э, дай мне посмотреть!

      – Отстань, я первый его нашёл!

      – Как же! Это Богги его нашёл! Если бы он не погнался за выдрой, тебе бы этого корабля век не видать, понял?

      – А вот и нет!

      – А вот и да!

      Послышался шум потасовки, к которой, по всей видимости, присоединился и пёс, уставший от бесплодных попыток добраться до гномов и Белки. Через некоторое время голоса мальчишек затихли вдали. Выбравшись из-под дерева, гномы нырнули в заросли жгучей крапивы и огляделись. Вдоль берега, удаляясь от них, шли два мальчика, и один из них – это был юный Подмёткинс – держал в руках «Джини Динс». Вьюнок смотрел им вслед, пока они не скрылись из виду, а потом, не сказав ни слова, сел на ивовый корень и обхватил голову руками.

      Морошик и Белка сгорали от стыда (особенно Белка) и молчали, а Меум и Тысячелист подошли к Вьюнку и попытались его утешить.

      Почему судьба так жестоко обошлась с бедными маленькими беженцами? В чём они провинились? Теперь они лишились своего последнего убежища, а вместе с ним – и всех своих пожитков: рыболовные снасти, драгоценные вина Вьюнка, шубы из кротового меха, – всё это пропало, и пропало по вине Морошика.

      Над головами гномов, словно посмеиваясь над их горем, с радостным щебетом летали ласточки; тени облаков наперегонки бегали друг за другом по зелёной траве; высоко в небе, над пшеничным полем, пели свои звонкие песни жаворонки. В зарослях тростника возле сáмой воды свистели камышовки, а над ними в лучах весеннего солнышка плясала мошкара.

      Куда же смотрел Пан? Чем он был так занят, что позволил случиться этой беде? Может быть, он сидел где-нибудь неподалёку, укрывшись в зарослях серебристых ив, которые так изящно гнулись под порывами вечернего ветра?

      Гномам и Белке было невдомёк, что Пан и в самом деле был неподалёку, – он прятался в ивовых зарослях и, улыбаясь странной кривой улыбкой, что-то тихонько наигрывал на своей свирели. Он всё это и устроил. Он вложил мысль о прогулке на шлюпке в глупую голову Морошика, он заманил спаниеля на охоту за водяными крысами в заросли тростника на берегу реки, он подстроил всё так, чтобы Подмёткинс-младший со своим другом прогуляли